– Ладно, не реви, что сделано, то сделано, – обнял её я. – Жаль, конечно, из-за таких проходимцев хорошее место терять… А как её фамилия? – решил я подстраховаться. Зря у меня, что ли, прослушка стоит. Пусть слушают, записывают, и принимают превентивные меры, чтобы я не расстраивался из-за увольнения жены по линии КГБ и продолжил ходить к ним читать лекции.
– Белоусова.
– А зовут как?
– Валерия Николаевна.
– Муж, наверное, тоже Белоусов?
– Не знаю, – всхлипывала Галия.
– В каком он звании, тоже не знаешь?
– Не знаю.
– Ну, бог с ним, – решил я, что пресловутому товарищу капитану этих сведений должно хватить. – Но на будущее, дорогая, тысячу раз подумай, прежде чем что-то сказать. Нельзя допускать, чтобы кто-то что-то неправильно понял. У тебя работа хорошая, интересная, жаль будет потерять.
Глава 17
***
– В четверг ты уже улетаешь, – озабоченно проговорила капитан Артамонова Диане. – Времени, конечно, у нас с тобой было слишком мало… Но надеюсь, успела тебе дать всё, чтобы ты спокойно и успешно работала за границей. Главное, подробнее пиши агентурные сообщения, чтобы у резидентов меньше вопросов оставалось и не требовались повторные встречи для уточнений.
– Никаких агентурных сообщений и встреч! – резко ответила Диана. – Вернусь в Союз, вот тогда всё и расскажу.
– Но… Кто так работает? – удивлённо уставилась на неё Артамонова. – Хороша ложка к обеду… Информация имеет свойство устаревать…
– А спешка хороша только при ловле блох, – уверенно, даже нагловато ответила ей Диана. – Будет что-то срочное, прилечу, в конце концов, на денек в Москву. Ну а так – вот вы просите меня искать людей, что симпатизируют СССР. Найду таких, предположим. Вернусь в марте, вам сообщу. Да какая вам разница, месяцем раньше или позже? Что они, за месяц передумают, что ли, СССР любить? А вот меня всяко уже забудут. И когда вы их вербовать придете, уже не догадаются, кто на них вас навел, если вербовка не срастется… Ну а если вдруг мне кто в руки сам отдаст секрет какой важный, ну, не знаю, как там какая пушка военная изнутри устроена, то я сразу в Москву и прилечу.
Артаманова застыла, не зная, что и сказать. А ведь и верно…
***
Регина сидела на кухне и мешала ложечкой уже давно остывший чай. Мать сразу обратила внимание, как только дочь вернулась, что она в совершенно подавленном настроении.