— Документы ваши, — попросил лейтенант.
— У нас нет, — ответил Тимур, крепко сжав ладонь невесте, зная, что у неё паспорт в сумочке, чтобы за ним не полезла. — Мы в театр ходили…
— Продиктуйте, тогда.
— Ивлев Павел Тарасович.
— Дата рождения.
— Шестнадцатое января пятьдесят пятого…
Лейтенант старательно записывал под диктовку Тимура домашний адрес и не видел, в каком состоянии стояла девушка. А она очень испугалась, побледнела и непроизвольно кусала губы.
— Ну, тише, тише, — прижал её к себе Тимур. — Да уж… Сходили в театр.
— Так, теперь девушка…
— А можно ее не записывать? Она как бы замужем… И не за мной, — попросил Тимур. — Мы же доброе дело сделали, а у нее такие проблемы из-за этого могут быть…
— Ладно, вас одного хватит, если что. — сжалился Ерофеев. — Хорошо, что вы его тормошить начали, — протянул ему руку лейтенант, прощаясь. — А то пока бы его патруль в сугробах заметил, или кто-нибудь машину из вытрезвителя не вызвал… Это сколько он ещё тут мог пролежать без помощи? Замерз бы насмерть, или кровью истек бы…
— Паш, — заглянул ко мне Загит. — А Тимур с Виолеттой до сих пор не вернулись.
— А который час? — взглянул я на часы. — Блин, половина двенадцатого. И где их носит?
— Вот и я о том же, — озабоченно проговорил тесть.
— Может, Данченко их в гримёрку к себе за кулисы пригласили? — предположил я.
В голову уже ничего не лезло после таких новостей, и я вышел на кухню и поставил чайник. Загит вышел за мной, но скоро отправился на лестницу курить. Тоже нервничает…
Чайник закипел, и я поставил две чашки на стол.
— Идут! — заглянул в квартиру Загит.
— Где они? — выглянул я к нему в подъезд.
— Во дворе ещё, к подъезду только подходят, — комментировал он, глядя в окно.