И Алекто сказала:
– Пирра, он упокоил меня для их усмирения, он скормил тебя для их усмирения, но он не усмирил меня. Все, что он сделал, – это научил меня умирать.
Но Пирра ничего не слышала из-за шума.
Тогда Алекто вспомнила об обете и повернулась к алтарю, ко второму ребенку, и подняла меч с яростью в сердце, потому что дитя хотело навлечь на нее гибель. Но увидев лицо младенца, Алекто вспомнила ее, потому что это лицо однажды привиделось ей во сне. И Алекто удержала меч.
Дитя поднялось и сказало:
– Тело из Запертой гробницы, я любила тебя всю мою жизнь, всей моей душой и всей моей силой. Я прошу Господа, чтобы я узрела благодать в твоих глазах. Убей меня по слову твоему, ибо я люблю тебя.
Алекто рассердилась, подняла ее и поцеловала. Дитя не закричало, хотя кровь лилась из ее уст и языка и раны ее болели. Ибо Алекто не умела целовать иначе, чем рвать зубами.
И Алекто сказала ей: «Почему ты не рада? Вот так плоть любит плоть».
Дитя молчало; но ее кровь была на губах Алекто, и через эту кровь Алекто поняла, кто перед ней, и крайне изумилась. Она забыла свой гнев и сказала:
– Ты из рода хранителей Гробницы.
Дитя ответило:
– Да.
Алекто сказала:
– Род Анастасии еще не прерван.
Дитя ответило:
– Грешным и беспокойным путем.
Алекто сказала:
– Мне очень жаль Самаэля.
Дитя не ответило.
Алекто сказала:
ebooksa