– Да я как-то не планировал, – смеюсь я, а в груди появляется привычное чувство тревоги.
Завожу снегоход. Моя задача состоит в том, чтобы идти следом за собачьими упряжками, страхуя своего каюра. И чужих тоже. Ведь помощь может потребоваться в любой момент. Нарты переворачиваются, собаки отказываются идти вперед или даже дерутся. Кто-то может повредить лапу. Или ногу. Трассу завалило снегом, сверху упало дерево. Честно говоря, я смутно представляю, что смогу сделать, случись что-нибудь серьезное. Но, согласитесь, два человека всегда лучше, чем один.
Снегоход идет легко, плавно скользя в колее по крепкому насту, и мне остается только слегка придерживать руль. День обещает быть солнечным и особенно морозным. Таким часто бывает февраль в горах: ярким, звенящим, живым настолько, что от безумного чувства всепоглощающего счастья сводит скулы. Мои мысли перепрыгивают с Зои на Сильвера, с Сильвера на Сочи, с Сочи на “Медвежий угол” и снова на Зою… И в этот раз я гоню их прочь, потому что устал. Осознал, что сейчас мне не победить, не убедить ее в том, что я не виноват и с Юлей мы целовались случайно.
И это вообще ничего не значит.
Ведь я не хотел.
Внезапно перед глазами встает отец, собственнически вжимающий Нику в парапет балкона, и почему-то под ребрами снова становится больно от чужого предательства. И от собственного тоже. Вдвойне.
Но я же не хотел!
Снегоход трясет. Небольшой спуск в овраг заканчивается замерзшим ручьем. Я нажимаю на газ, чтобы взобраться на противоположный берег. Снегоход заносит, и я с трудом удерживаю его на полозьях. Разворот, и мы возвращаемся на исходную позицию. Вдруг просыпается азарт. Я уже не рискую идти прямо по пробитой колее, а беру в сторону и поднимаюсь по целине, надеясь, что под толстым слоем снега меня не ждут поломанные ураганом ветки.
Еще рывок, невысокий прыжок, и овраг остается позади. А за ним начинается белоснежное, сияющее на солнце тысячами бликов поле. И три упряжки, несущиеся по нему. Я глушу мотор и снимаю шлем, чтобы услышать возгласы каюров, лай собак, скрип нартов по снегу.
– Вперед! Вперед! Идем!
Я закрываю глаза и замираю, пытаясь осознать переполняющее меня бесконечное чувство свободы.
Глава шестая
Два часа двенадцать минут.
Просто офигенный результат для молодой упряжки, в которой совсем недавно появился новичок.
Моя умница взяла прекрасный темп, и с самого старта мы не уступили ни секунды времени, почти сразу же опередив Питер. По полю мы неслись с такой скоростью, что захватывало дух. Нас было трое: Вологда, Мурманск и мы. Девушка-каюр из Мурманска управляла своими собаками так легко, что издали казалось, что у них телепатическая связь. Возможно, так оно и было, или мы наблюдали удивительное единение человека и собак. Я уверена, что каждую свою хаски она знала с рождения и вместе они прошли не одно испытание. В горе и радости. Только так.
Упряжка под номером один действительно была хороша, и я со спокойной душой могла уступить ей первенство. А вот парень из Вологды не внушал мне доверия. Что-то было в нем темное, нехорошее. И Лаки он не нравился совершенно. Мы легко обошли их сразу на старте, и до самого промежуточного финиша не сдавали позиций. Лететь по заснеженному полю было потрясающе. Меня переполняло невероятное чувство свободы и казалось, что, если я немедленно не поделюсь этим с миром, меня разорвет на части. От счастья. Отметившись на очередной точке, я заметила у опушки леса несколько снегоходов. Пытаясь разглядеть среди них Даниила, я не сразу увидела Гарика, спрятавшегося за огромным объективом. Зато он признал меня, приветливо помахал рукой и тут же указал мне за спину. Я обернулась. Там в густом облаке снежной взвеси на всех парах неслась упряжка из Вологды. Гарик прав, отдых закончился. Нужно ехать дальше.
– Вперед! Лаки, девочка! Вперед! – скомандовала я, и нарты снова сорвались с места.
Сколько бы я не повторяла себе и остальным, что “Земля Хаски” – это просто пробег, я лукавила. Потому что, однажды почуяв азарт погони и гонки, становится ужасно сложно отмотать все назад и позволить себе остановиться. Собаки чувствуют возбуждение каюра, лидер считывает каждую его эмоцию – счастье, боль, радость или обиду – и транслирует ее стае. И вся упряжка переходит на сторону каюра, перенимая его настроение. Эмоции собакам внушить нельзя. Их можно только передать.
Ими можно поделиться.
ebooksa