Зима, любовь, экстрим и хаски

22
18
20
22
24
26
28
30

– Был, – отвечаю я. – У нас там многие бывают. И многие вот так возвращаются… Хорошо, если живые.

– Помощь нужна? – кричит Катька. – Я принесла чай, обезбол и одеяла.

– Очень нужна! – отвечает Дима. – Пустите ко мне мою фею.

Фея под два метра ростом кубарем скатывается вниз. Я даже закрываю глаза, уже представляя себе еще парочку сломанных конечностей. Но Катька как ни в чем не бывало встает на ноги, отряхивается и одним длинным прыжком преодолевает топь. Костя матерится, Димка испуганно ойкает. Бревно, на которое залезает Катя, выглядит ненадежным. Как и все вокруг.

– Держи, болезный! – произносит девчонка и протягивает Димке термос. Я чувствую себя никчемным идиотом, а Катя продолжает: – Сделаем салазки и прицепим к снегоходу. Я за руль сяду, буду тянуть. А вы страхуйте на подъеме.

– План супер, – одобряет Костя. – Только как его на одеяло посадить? Мы там все провалимся. А ты одна его не поднимешь. И ногу нельзя трогать.

– МЧС? – предлагаю я.

Костя раздраженно отмахивается.

– Ребят, я смогу, – говорит Дима. – Я же живой. И в сознании.

– Это ненадолго, – замечает Катя, и мне хочется чем-нибудь настучать ей по голове. – Парни, дерево вполне себе нормально держит. Костик, вас не приглашаю. А вот Данька у нас доходяга. Его точно выдержит. Давай, Царевич, не трусь.

На дерево я кое-как перебрался. Было страшно. Что навернусь и тоже сломаю себе что-нибудь. Что прижму и еще больше покалечу Димку. Что Катька, да и все они ошибаются, и под нами не твердая земля, а ледяная река. Но мир не рухнул, дерево тоже устояло. На той стороне, между склоном и стволом даже оказалось довольно просторно, и я удивился, как парень, местный парень, вообще смог так навернуться. Но спросить не решился. Мы с Катей расстелили спальник, я подхватил Димку под мышки и аккуратно затащил на будущие салазки. Он сдавленно охнул, но больше не проронил ни звука. Катя придерживала ногу, которая уже не казалась мне чем-то чужеродным.

Нормальная такая нога. Главное не оставить ее здесь. Одну.

Пока мы возились с раненым, Костя сбегал к снегоходу и принес нам ремни. Перевязывать сверток я доверил Кате. Я вообще ей стопроцентно доверяю.

С некоторых пор.

Ну вот как она на дерево впорхнула.

– Ну, с Богом! – с чувством произносит Костя и тянет стропы на себя. Куль, в котором скрывается Димка, медленно ползет по снежному насту.

Дерево скрипит, река шумит, лед хрустит.

Страшно.

Всем страшно.

Катька осторожно придерживает салазки. Там, где должна быть Димкина голова. Костя ругается сквозь зубы. Но тащит. А я молчу. Потому что слов не осталось. И матерных тоже.