Зима, любовь, экстрим и хаски

22
18
20
22
24
26
28
30

– Только она тоже вымоталась, – напоминаю я.

– Это ничего. Программу перенесем на два часа. Успеете отдохнуть и в себя прийти. А я утром пройду трассу.

– На тебе еще собаки, Вань! И тоже нужно отдыхать!

– Ольгу попрошу. Или Аленку.

– И Темку. Я Теме скажу, чтобы утром помог с выгулом.

– Царевич, не дрейфь! Справимся! – Иван хлопает меня по плечу. – Четвертый час. Нужно попробовать поспать, Дань.

– Угу, – отвечаю я, чувствуя себя ужасно глупо. Это его брата везут сейчас в больницу. А утешают будто бы меня.

Артемий ждет меня на кухне. Пахнет травяным чаем и брусникой. Кажется, я скоро буду ее ненавидеть. Однако, стоит увидеть на столе калитки, и я тут же меняю свое мнение. Брусника прекрасна. Особенно в калитках. В холодных калитках с горячим чаем.

– Может, разогреть? – спрашивает друг, когда я запихиваю в рот третий по счету пирожок.

– Ыыыы… – Это все, что мне удается ответить.

Горячий чай обжигает нёбо, язык и горло. Бежит по пищеводу, заставляя дыхание сбиться. Только сейчас понимаю, как я замерз и устал. А завтра предстоит экстрим-тур на снегоходах. Не то, чтобы я считаю себя слабаком. Но именно сейчас хочется лечь в кровать и проспать до весны как минимум. Сильвер, дремавший у двери в комнату, тявкает во сне. Мы с Темой смеемся, и друг произнес, не глядя на меня:

– Дань, тут такое дело. Она просила не говорить…

– Кто? – переспрашиваю я. Ужасно клонит в сон, и я поднимаюсь. – Я спать, Темка. Давай до…

– Юлька у тебя в комнате, Дань.

– Издеваешься? – на всякий случай уточняю я.

– Ни в коем случае! Она сказала, что без удобств жить не будет.

– И ты ее ко мне пустил?

– Угу.

– А почему не к себе? Ты ей брат, как никак. Близкий родственник!

Артемий только усмехается недобро. Все же свою сестру он недолюбливает.