Он не каратель и не жрец, чтобы уметь раскопать чужой скрытый дар, к тому же такой редкий. А значит, шанс у меня есть.
Решение приходит быстро. Собственно, оно единственно возможное и верное, если не хочу вручить дракону оружие против себя самой.
Соскакиваю с кровати, в доли секунды оказываюсь за ширмой.
Раз — перебрасываю ногу через бортик ванны. Горячая вода обжигает голень, колено, бедро.
Два — оказываюсь в ванне обеими ногами.
Три — делаю вдох, зажмуриваюсь, поджимаю колени, чтобы уместиться в тесной ванне и ухожу под воду полностью вместе с головой.
Четыре — отчаянно тру грудь в том месте, где, как примерно помню, нанесён защитный символ. Давай же! Стирайся, ну!
— Кха-кха! — закашливаюсь от неожиданности, когда внешняя сила рывком дёргает меня наверх. Откашливаюсь.
Сквозь потоки мутно-белой воды, пахнущей можжевельником и еловыми шишками, смотрю на разгневанное лицо генерала Сторма. Одной рукой он держит меня за шкварник, другой сжимает край деревянной ванны.
С меня ручьём стекает вода. Ткань рубахи, за которую меня держит дракон, жалобно трещит. Машу руками и ногами, разбрызгивая воду вокруг в попытке обрести равновесие. Наконец, оказываюсь на коленях.
— Что за дурная беготня, м? — грубо встряхивает меня за воротник, как нашкодившего котёнка.
— Ты сказал помыться, я сделала! — отвечаю сипло, выравнивая сбившееся дыхание.
Вода перестаёт заливать глаза, получается проморгаться.
Дракон нависает надо мной, придавливает тяжёлым взглядом. Всматривается в мои глаза, словно пытается что-то в них разглядеть.
Знает ли про смену оттенка радужки у менталистов? Заметит ли? Лучше не рисковать.
Устало прикрываю ресницы и прошу:
— Отпусти!
Послушается он, как же!
Ничего не меняется, как схватил добычу, так и держит. Делаю движение плечами, пытаясь выпутаться из захвата, отодвинуться, но куда там!
Приходится снова приоткрыть глаза.