Даже если ты уйдешь

Хорошо, что напомнила, ведь он-то про него совсем забыл.

Глава 14. Люди не меняются

Всю дорогу до цеха не отпускали мысли о нем. Как бы она их не отгоняла, как бы не пыталась переключиться на работу, детей, музыку в конце концов — всё без толку. Да, Эсмигюль думала о Муслиме Магомедовиче. Он ей понравился как мужчина. Как привлекательный, сильный, харизматичный, уверенный в себе мужчина. Это случилось впервые за десять лет прекрасного одиночества, которым она искренне наслаждалась. Ей не нужен был рядом мужик, чтобы чувствовать себя счастливой и самодостаточной. У нее были дети, любимое дело, родители, брат, семья. А все эти похороненные чувства вызывали неприятие и даже протест. Но теперь, стоя на светофоре, она, сама не ведая, что творит, подняла руку и дотронулась пальцами до того места на лице, которого касался он, когда обследовал.

— О нет, — задумавшись, она пропустила зеленый и сзади посигналили. Эсми залилась краской от новых ощущений и эмоций. Но тут же осеклась — ведь он женат.

— Ну, конечно, — стукнула себя по лбу Эсмигюль. — Если он азербайджанец, а он скорее всего азербайджанец, то я права — они же рано женятся и не разводятся. Так, это, конечно, успокаивает, потому что, как говорит Викуля: “Красивый муж — чужой муж”. Вот и славненько.

Поток сознания прервал звонок бывшего, который высветился на прямоугольном мониторе. Эсми недовольно поморщилась, не желая с ним разговаривать, но вызов все равно приняла…ради детей.

— Говори, только быстро, я за рулем, — решительно начала она.

— Эсми, привет. Слушай, можно на выходных опять детей взять?

— Юсупов, брать детей можно было, когда они тебя в детстве ждали. А сейчас они подростки и у них могут быть планы на выходные. Так что договаривайся с ними сам. Куда ты их хочешь повести?

— К маме хотел. Она спрашивала про них, просила перевезти.

— Твоя мама? — удивилась Эсми. — Они же десять лет ей были не нужны, она их от себя отрезала.

— Эсми, ну пожалуйста, — взмолился Имран. — Мне и так тяжело. Я ее только-только на ноги поставил после инсульта. Она и про тебя спрашивала.

— А я ей зачем? В нашу последнюю встречу она ясно дала понять, что обо мне думает.

— Она уже сто раз об этом пожалела. Если бы ты сейчас увидела маму, ты бы удивилась. Она очень изменилась.

— Люди не меняются, Юсупов, — сказав это, она подумала, что стала слишком черствой. Ведь Юлтуз действительно пришлоь несладко в последние годы.

— А вдруг? Я же изменился. Совсем другой человек.

— Ой, — поморщилась она. — Не смеши меня. Изменился он.

На самом деле, Эсми чувствовала, что изменился. Присмирел. Когда в последний раз забирал детей на прогулку в ТРЦ, пришел с цветами и предложил начать все с чистого листа. Однако был удостоен фирменного “мамского” взгляда Эсми, когда она смотрела так, что хотелось под землю провалиться.

— Ну что ты опять такая колючая?

— Жизнь заставила, Юсупов. Лучше уж так, чем быть терпилой. Всё, не могу больше разговаривать. Пока.