Я поспешно выхватил пакет из рук женщины.
— Я — самый близкий человек, который у него есть, — сказал я. Затем, я с трудом проглотил комок в горле и добавил: — Спасибо.
Леон
Страх.
Это единственное чувство, которое охватывает меня, когда я смотрю на свой телефон после встречи. На которой Нина убеждала меня, что дизайн, над которым она работает в настоящее время, столь же прекрасен, как и тот, который Виктор Михайлович выбрал для весенней коллекции.
Но она ошибается.
Ее последнее творение — это шаг назад.
Я уже говорил ей об этом. Она восприняла мои слова как шутку и продолжала настаивать на том, чтобы я согласился включить этот дизайн в весеннюю коллекцию.
Но этого не будет.
Я объясню ей всё, когда у меня появится больше времени. Однако, судя по количеству непрочитанных сообщений и пропущенных звонков, что-то случилось.
Я насчитал три звонка от Вероники и несколько сообщений с просьбой перезвонить ей немедленно. Есть также пара звонков от Виктора Михайловича, но единственное, что вызывает у меня страх, — это сообщение от Степана.
Последнее сообщение, которое я получил, было тревожным.
Я поспешил в больницу, одновременно набирая номер Вероники. Когда она не взяла трубку, я не стал писать ей, а решил переслушать те, что она мне отправляла.
Сначала я прослушал одно, а затем ещё два. В ее голосе звучала паника, когда она умоляла меня позвонить ей.
Затем я прослушал сообщение, которой прислал мне Виктор Михайлович.
— Леон, — произнес он моё имя, за которым последовал безошибочный всхлип. — Где ты? Мне нужно, чтобы ты вернулся домой.
— Пиздец, — пробормотал я, прежде чем снова набрать номер Вероники.
Но она не отвечала. Должно быть, она уже в больнице с Виктором Михайловичем.
Еще слишком рано. Мне еще слишком рано его терять.