Спохватившись, Григорьевна окликнула смуглокожего коллегу:
– А скажи-ка, близнецы в какую школу ходят?
Ибрагимов обернулся и внимательно посмотрел на неё. Немного помолчав, мужчина спокойно произнёс:
– В седьмую. В десятом классе учатся, как и твоя дочь. Может, даже знакомы наши дети… Или уже дружат.
Товарный кассир поменялась в лице от услышанного, и восстановить выражение былого благодушия ей не удалось, что от собеседника не укрылось.
– Вот как! Большие, – еле смогла выдавить неприятно шокированная женщина. – Всего хорошего, Алмаз Иштванович!
– И вам приятных светлых дней! – Ибрагимов, улыбнувшись, слегка поклонился.
***
– Слили предкам, что вчера ты лазила со мной на Ленина?
– Нет.
– Вот видишь! Не всем знакомым есть нужда до твоих приятелей и мест, где ты гуляешь.
Люба по-доброму посмотрела на Сэро. Повеса в ответ задорно улыбнулся. Оба стояли в очереди к раздаточному окошку, зажатые посторонними телами. В общем гудении и шуме было непонятно, кто за кем стоит да беседу ведёт. Чем Ибрагимов и воспользовался, подкравшись к знакомой тоненькой фигуре со спины.
В столовой были невероятная толкотня и балаган. На улице с ночи шёл без перерыва холодный проливной дождь с резкими порывами сильного ветра. От внезапного холода (вчера было + 25º) и смены погоды первая смена замёрзла, промокла, продрогла и проголодалась.
Кроме столовой да коридоров тусить старшакам было негде. Не покуришь, на лавочках языками не почешешь, под тополями не покучкуешься – льёт на улице. В столовой, конечно, лучше, чем в коридорах – чай горячий повара бесплатно нальют. Булочки, правда, раскупили ещё на первой перемене.
– Погуляем?
– Сегодня?! – Люба с ужасом воззрилась на собеседника. Дождевые волны громко хлестали об окна общепита.
– Нет, конечно! Хотя, может, сегодня хочешь? – отшутился он.
– Не хочу.
– Тогда на днях. Я подойду заранее.
– Куда пойдём?