– Ну и что?.. Артист же!
– Ой, ну тебя!
Компания расслабилась, выдохнула и оживилась. Любу все потрепали за плечи в знак признания и выразили удивление её сообразительности и актёрской игре. Увидев, что зря боялась осуждения, что реакция на её экспромт получилась противоположная ожидаемой, она хитро щурилась, кайфуя от удовольствия. Десятиклассница обнаружила, что представляет из себя нечто другое, чем думала раньше.
Подростки шли по разбитой грузовыми машинами гравийке. Вокруг то некошеное дикое поле, то высокий забор из бетонных блоков с колючей проволокой, то какие-то ангары, огороженные рабицей. Сбоку тянулась нерабочая ж/д полоса, поросшая буйной прошлогодней травой, ещё не сгнившей от осенних и зимних дождей.
Лена некоторое время брела молча, обиженно косясь на сверстников, а потом, переступив через неудовольствие, присоединилась к их болтовне. Ребята то хохотали, то яростно обсуждали детективы и бразильские сериалы, то смаковали предстоящий Новый Год. Конохин топтался рядом, но предпочитал отмалчиваться. Позади всех тихо и неприметно шли Ибрагимовы и Оглы.
– Меня она подбешивает, Сэро! И раньше бесила. Ты, собственно, в курсе. Но как-то не ожидал я, что она такая актриса погорелого драмтеатра…
– Да я сам знатно очумел, Илюх! Не знаю, когда отойду. Станиславский, был бы жив, поверил бы сто пудов, да ещё и аплодировал бы стоя.
– Я думал, что она дура. Но, оказывается, Поспелова лишь притворяется дурой.
– Ха! Только заметил? Говорил же, Илюха, – с ней непросто, а ты поржал! Сам каждый раз не знаю, чего ожидать. Как ляпнет или отчебучит – хоть стой, хоть падай. После номера перед вояками ещё больше охреневаю.
– Рефлекс у неё такой, – заговорил Имир, – делать испуганный или глуповатый вид заранее, на пустом месте.
– Зачем? – скривился Оглы.
– Жалость вызвать. Она так защищается.
– От кого?
– От людей. Боится.
– Ха! Меня раздражает, – нахмурился Илья. – Хочешь сказать, Имир, она постоянно играет?
– Не совсем. Это не игра, а манера поведения. Люба – человек по-своему сложный, но не плохой. Я каждый раз делаю вид, что не замечаю трусливого испуга, и тогда она расслабляется, ведёт себя естественно, но не до конца. Поспелова порядочная, как и её отец. Заслуживает уважения, и это не обсуждается. Доверчивая и недоверчивая одновременно. Умная, начитанная – и глупая, наивная. Вроде, откровенна – но нет, обгляделся: закрыта и себе на уме. А на заводе Люба показала себя с неожиданной лично для меня стороны.
– Не ожидал, что мышка умеет сочинять на ходу?
– Рисковать, Илья. Поспелова пошла сломя голову прямо на амбразуру, как броненосец «Потёмкин», – и выиграла. Никто из нас не смог бы провернуть подобный финт лучше неё. Да дело даже не в «лучше» – просто никто б не смог. Думаете, это была обыкновенная девичья визгня? Нет. Она знала, что делала и что говорила. Ей, в отличие от всех нас, действительно есть чего бояться.
– Наконец-то тебе дошло, что наша подруга умеет за себя постоять. А то повадились нянчиться, как с маленькой! – пожурил близнеца повеса.
– Спасибо скажи, брат, что вы припёрлись не одни. Ещё радуйся, что ушёл. И она – тоже.
ebooksa