Школа. Никому не говори 2

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ну, считаю, отстегнув капусты, мы бы с ней сдриснули на волю! Бабло всегда спасает. Как-то тоже попались… Помнишь, Илья?

– Да, бывало! – усмехнулся друг. – Сторожам выгоднее взять на лапу, чем остаться с пустым карманом (с их-то зарплатами!), посадив воров. Хотя… Сегодня из-за гнилого выхлопа Сани могло б и не прокатить! Пердуны бы залупились – и тогда пёс знает как всё бы закончилось!

– Думаю, я и Люба вдвоём справились бы лучше, – Сэро кивнул на впереди шедших ребят, – чем с навязавшимся табором.

– Уверен, что без нас сложилось бы по шоколаду? – ехидно поинтересовался отличник.

– Имир, хватит её недооценивать!

– Хватит, Сэро, быть таким самонадеянным. Всё, что угодно, могло приключиться на ваши головы! Это последняя твоя прогулка с Поспеловой по заброшкам.

– Не тебе решать.

– Не тебе других подставлять. Этот завод выкупили, а что с другими? Город начал меняться. А мы инфой не владеем. Влипнешь – спасать не буду.

Сэро, сердито сощурившись, с вызовом покосился на брата. Тот хмуро и тяжело – в ответ. Оба решили промолчать, чтобы не посвящать посторонних в свой спор.

– От Дена особых поползновений в её адрес не заметил, – сменил тему Оглы. – Вы попутали. Ну, может, дистанцию держит.

– А что ему остаётся, когда мы втроём позади прёмся и в спину дышим? – усмехнулся отличник. – Раньше Коробкин с птичками не строил из себя гусара. Ни при ком и никогда.

Денис интуитивно обернулся. Трое товарищей изучающе смотрели на него. «Меня обсуждают», – догадался шатен. Люба тоже обернулась и столкнулась со снисходительно-оценивающим взглядом Оглы. Тихоня посуровела и резво отвернулась, твёрдо решив, что ни при каких условиях не будет танцевать перед этим упырём на задних лапках.

Оглы, догадавшись о её настроениях, ухмыльнулся. Ему зашли её выкрутасы на кирпичном. Цыган решил, что позволит дуре сколько угодно кривиться в его сторону да строить из себя целку-несмеяну. Потому что от дуры есть прок и она однозначно может ему пригодиться.

За поворотом колеи показалось старое кладбище, между деревьями которого уже вовсю пряталось на отдых усталое солнце.