– Все было чрезвычайно благопристойно, – заверил он, но хитрая улыбка появилась на его лице.
– Врешь!
– Никогда не вру, – почти серьезно ответил Сергей Мефодьевич.
– Тогда почему твоя одежда оказалась на стуле в моей комнате?
– Ты ее сама туда положила. Собиралась утром стирать. Тебе показался противным мой одеколон.
– Да ладно? А что в этот самый эль подмешали? Или чем кабанов так кормят, что эффект такой убойный?!
Колесников расхохотался.
– Крепкий он, да. Залпом его не надо пить. И ты ничего не ела!
– Одно хорошо. Я не совершила ничего ужасного.
– Не совершила. Ты была общительна, кокетлива и порывалась дать свой телефон таксисту.
– Врешь! – воскликнула Александра. – Не может быть!
– Опять ты на меня поклеп возводишь? Ладно… Ела в городе?
– Ела, гуляла. Деньги твои не взяла. Неприлично это.
– О господи. – Колесников развел руками, и Архиповой на миг показалось, что он ее обнимет. Но… нет, Сергей Мефодьевич не обнял ее. Руки вернулись в привычное положение «по швам».
– Приезжай теперь ты ко мне. Я тебе Москву покажу. Погуляем, обедом накормлю. Я тоже умею готовить.
– Спасибо, надеюсь, что приеду, но не сейчас. Сейчас у меня будет много работы.
– Ну потом. Я буду ждать.
– Спасибо! Позвони, как приедешь.
– Обязательно!
Архипова вошла в вагон и помахала рукой. «Ах, эти прощания на питерском вокзале. Вся советская интеллигенция пела про это песни», – подумала она и пошла искать свое место. Поезд между тем набирал скорость.