Или я перебрался в Подоноквилль, не воспользовавшись ее подсказками оставить ее, черт возьми, в покое?
Вздохнув, я переместил свой вес на бок, наклонившись к ней. Джемма пересела на противоположный край сиденья, и я испустил еще один глубокий вздох.
– Послушай, мне жаль.
– Конечно, жаль.
– Нет, – сказал я, протягивая руку, чтобы сжать ее колено. Она уставилась на мою руку так, словно могла сжечь ее своим взглядом, после чего наконец посмотрела на меня. – Я серьезно, Джемма. Мне действительно жаль. Я перешел все границы.
Она наблюдала за мной, с подозрением изучая мое лицо. Но, должно быть, увидела в нем искренность, потому что глубоко вздохнула, расправив плечи.
– Да. Это правда.
– Послушай, теперь я понимаю, что мне не следовало покупать эти билеты… пожалуй, это был немного безумный поступок.
– Правда так думаешь?
Я бросил на нее многозначительный взгляд.
– Но в тот момент я просто хотел еще раз пересечься с тобой.
Она вскинула руки вверх и драматично закатила глаза.
– Я будто разговариваю с кирпичной стеной. Ты что, ничего не услышал из того, что я сказала, когда объясняла, каков мой план на сезон, или ты просто предпочел все проигнорировать?
– Я слышал каждое слово, ясно? – Я покачал головой. – Просто подумал, что после прошлой недели, после той ночи, быть может, ты передумаешь.
Джемма на это ничего не ответила.
– Я могу уйти, – предложил я. – Если ты действительно этого хочешь, я уйду.
– Нет, – на выдохе промолвила Джемма, потирая переносицу. – Ты купил билеты, поэтому должен остаться и насладиться игрой. Просто, – продолжила она, подняв один палец, – больше так не делай. Договорились?
Я улыбнулся, потому что не имело значения, что она ясно дала мне понять держать руки при себе. Она хотела, чтобы я остался – что сродни победе.
– Договорились.
Некоторое время мы сидели в тишине, Джемма несколько раз оглянулась назад, чтобы посмотреть, нет ли каких-нибудь признаков присутствия Бена. Каждый раз, когда она оборачивалась, не видя его, то вздыхала, постукивая своей кроссовкой по спинке стула перед собой.