Потерявшийся

— Ты обещал не бунтовать, раб! — возмущённо заорал он, замахиваясь копьём.

— Ты обманул меня, я обманул тебя, — фыркнул я и нажал на спусковой крючок.

Останавливающее действие девятимиллиметровой экспансивной пули, головная часть которой прикрыта пластиковым обтекателем, просто лошадиное, так что «караванбаши» просто сбило с ног. Стрелял я навскидку, и пуля попала прямо в центр туловища, в грудину. Наверняка переломав там все кости.

В общем, пока я вертелся с пистолетом в руках, чтобы увидеть, кто ещё может представлять для меня опасность, купец уже лежал рядом с копьём, которое так и не успел бросить. Лежал с открытыми глазами, не шевелясь.

На удивление, эти средневековые «дикари» мгновенно сообразили, что странная «железяка», зажатая в моей руке, убивает куда быстрее, чем их копья. Да и, скорее всего, ещё и растерялись из-за того, что всё произошло так быстро: два копейщика, которые должны были скрутить меня, стонут от боли, а предводитель каравана мёртв. Стоят и тупо смотрят то на меня, то на свежий труп.

А я, убедившись в том, что сзади никого нет, торопливо набрасываю на себя «броник», в карманах которого ещё много чего насовано, и вешаю на грудь «Вереск». Ремень пока в свободной руке: одной рукой его пряжку не застегнуть, а пистолет я отпускать не намерен, пока не буду уверен в том, что не найдётся тех, кто попытается меня убить.

Немая сцена длилась с полминуты, но агрессии больше никто не проявил. Пора брать инициативу в свои руки.

— Элг, кому по законам кочевников народа додо принадлежит имущество раба убитого хозяина?

— Тому, кто убил его хозяина, — пробормотал «старик». — Не только имущество раба, но и сам раб, и всё имущество убитого.

Кивают. Кивают все. Кажется, я сейчас стал охрененным богачом в их глазах. Даже в глазах переставших выть от боли мужиков со сломанным носом и зашибленной косточкой на ноге. Новым «караванбаши» и их нанимателем.

— Значит, я теперь хозяин сам себе и моим вещам?

— Да, — кивнул Элг. — И рабов, принадлежавших господину Хон-су, и вьючных животных, и его прочего имущества.

— Мне не нужны ни рабы, ни товары, ни шатёр. Мне нужны только мои вещи. Делайте с имуществом своего Хон-су, что хотите, а я ухожу. Прямо сейчас.

У караванщиков на лицах написана задумчивая растерянность. Только Элг по-прежнему невозмутим.

— Тебе нельзя уходить. Мы на землях кочевников додо, а они либо убивают, либо берут в рабство всех, кто не платит им за проход по их землям. И всех одиночек-чужаков. Завтра утром здесь будет вождь додо с воинами. Им нужен будет один медный пруток за проход каравана. А когда они узнают, что ты ушёл один, они устроят за тобой погоню. Они знают степь лучше тебя, и поймают тебя, пока ты спишь. Тебе нужно идти с нами до земель нашего народа, если не хочешь стать рабом кочевников.

Шантаж? Кажется, нет. Мужик, судя по всему, без особой хитрожопости, говорит, как оно есть на самом деле. Но подстраховаться всё равно следует.

— Какие законы о рабах у других народов кочевников, через которые будет идти караван.

— Такие же, как у додо.

Снова многие кивают.

— А в ваших землях? Кому принадлежит имущество мёртвого хозяина каравана и его рабы?