Дежурный после полуночи

– Можешь идти, я доберусь сам, – профессор махнул рукой, и громила зашагал вниз по лестнице.

– Мне в жизни не было так тошно, – презрительно скривился Березин.

– Ещё молодой – успеется, – усмехнулся старик. – А что вы думаете, доктор?

Николай развернулся и, подойдя почти вплотную, вгляделся в поблёкшие от усталости глаза Александра:

– Я сам говорил, что мы не сойдёмся во взглядах, но воровать препараты из моего лазарета…

– Ваши лекарства мне никто никогда не продавал, – на лице профессора не дёрнулся ни единый мускул, а голос звучал твёрже отрепетированной речи политика. – Максимум – безрецептурную ерунду из личных запасов. Если их и украли люди Варфоломея, то без моего ведома. Я знаю, где провести грань.

– Видимо, обречение простых людей на смерть её не пересекает? – Степан прикурил сигарету и отошёл к краю крыши.

– Если это нужно для моего выживания – нет, – не колеблясь констатировал Александр.

– А где вообще гарантия, что этот мордоворот не прирежет вас во сне, как только вы станете ему бесполезны? – Березин отвернулся и вгляделся в даль: местами проглядывающее солнце неумолимо приближалось к горизонту.

– Её нет.

Николай отвёл взгляд от пожилого лица и безразлично указал на дверь:

– До завтра, профессор.

– Отдохните как следует. Возможно, наступает последний день нашей жизни, – старик слегка поклонился и, прихрамывая, медленно вышел на лестницу.

Степан выбросил едва начатую сигарету и нервно обернулся к товарищу:

– Я обойду тех, кому можно верить. Предупрежу, чтобы готовились.

Николай согласно кивнул:

– Загляни к Василию. Это наш ночной гитарист. Он говорил, что поддержит стачку против военных.

– А ты куда?

– Туда, куда должен был сходить сразу как вернулся, – сделав глубокий нерешительный вдох, врач медленно направился к аварийному спуску.

Узкая вытоптанная тропинка в бурьянном поле вела к нескольким рядам свежих земляных холмиков. Николай, не поднимая глаз, шёл по пожухшей траве, всё сильнее замедляясь с каждым шагом, пока наконец не вышел на пустырь, усыпанный десятками свежих могил. Из некоторых торчали самодельно сколоченные на коленке кресты-надгробия с выцарапанными ножом именами, но большинство были простыми безымянными захоронениями, от которых не останется и следа уже спустя пару зим. Николай медленно поплёл вдоль однотипных бугров, с ужасом вчитываясь в каждую надпись и молясь как можно дольше не находить ту самую. Внезапно слух уловил шуршание и нарастающий отчаянный плач. Мужчина замер, не в силах оторвать взгляд от сгорбившейся над небольшим холмиком фигуры впереди. Горюющая женщина истошно всхлипывала, набирая в руки раз за разом убегающую сквозь пальцы землю. Врач всё же сделал ещё один нерешительный шаг – дама испуганно обернулась и вгляделась в гостя непонимающим взглядом. Но вот, спустя мгновение в глазах появилось осознание, и она кинулась на доктора, сжав мокрые от слез руки в кулаки: