Пожилая кассирша в зеленом вязаном берете с безразличным видом красила губы:
– Нету.
– Тогда обычный, – не терял надежды Саня.
– Никаких нету. Раскупили все.
– Ну, пожалуйста. Мне очень надо. Хоть стоячий!
Еще немного, и Саня достал бы аккордеон и сыграл, лишь бы пустили.
Кассирша отложила помаду и строго-поучительно посмотрела на подростка.
– Слушай, зачем тебе этих наркоманов-то слушать? Ты вон сходи на концерт «Гусельки». Там у меня внук. Ой! А как поет… – Она переменилась в лице, будто на нее снизошла небесная благодать, – «На речке, на речке, на том бережочке…»[15]
– Спасибо, – разочаровался Саня.
Сегодня был явно не его день.
Старый чугунный «Зингер» стучал направляющими, оставляя ровные стежки на белом полотнище. Надежда решила воспользоваться выходным и перекроить старое платье под свои новые пропорции.
Саня вошел в квартиру в смешанных чувствах.
Услышав, как скрипнула дверь, Надежда поинтересовалась:
– Нагулялся? Почему так быстро?
– Температура опять поднялась! – проворчал Саня и захлопнул дверь в свою комнату.
Зазвонил телефон. Саня подбежал к трубке. Он не был уверен, хочет ли с кем-то разговаривать, но приготовился к чудесам.
– Алло?
«
Трубка с грохотом упала на рычаг. Телефон зазвонил снова.
Саня раздраженно поднял трубку.