Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства

22
18
20
22
24
26
28
30

– Да нет, я не про это.

– А про что?

– Я про Америку. Поехали с Аликом.

Надежда отпустила руку мужа и уставилась на него, как на последнего олуха.

– Федь, слушай, ты либо с дуба рухнул, либо ты дурак какой-то. Я сказала, не надо никакой Америки, ясно? И вообще, давай закончим этот разговор, ладно? Америка, совсем уже.

Федор замер возле кухонной двери.

– Надь. Я из института уволился.

– В смысле? – опешила она. – Прям уволился, что ли?

– Да. Декана послал. И все.

У Надежды померк взгляд.

– Здорово… А как мы теперь жить будем?

Федор объявил:

– Я… я отослал рукопись в одно американское издательство, им понравилось! Вот-вот-вот. – Он положил на стол сотню долларов. – Аванс. Настоящие!

Надежда просмотрела купюру на свет.

– Ты понимаешь, что это значит? – увлеченно продолжал Федор. – Меня признали! Я могу быть писателем. Не-не-не – я и есть писатель! У меня талант!

– Я тебя поздравляю. – В тоне жены собралось все пренебрежение, на какое способен человек. – Это чудесно, что у тебя талант. Я никак в толк не возьму… если у тебя талант – пиши здесь! Хорошо? Вот почему надо ехать в эту Америку, а?

– Да потому что… – Федор не мог подобрать нужных слов. Нет, он, конечно, представлял все прелести переезда для человека его склада. Но как теперь достучаться до жены – он действительно не знал. Поэтому попытался воззвать к чувствам. – Потому что у нас появился шанс! На нормальную жизнь, где есть место… драме, эмоциям! Полету, в конце концов! А не вот это унизительное существование в очередях за носками. – Он скривился при мысли о прилавке.

Но на Надежду весь его эпатаж не произвел никакого впечатления.

– Да, кстати, я вот что хотела тебе сказать. Ты сходи, пожалуйста, за носками. Ладно? Не забудь. Я так понимаю… у тебя же теперь… куча свободного времени?!

– Ты вообще меня слышишь? – рассердился Федор.