Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ага. Да. Слушай, помнишь, у Сан Саныча инсульт случился? Вот. И он был совсем плох. Но я подумал, что… письмо от сына, оно его как-то поддержит. От него стало лучше, ведь правда? Вот и… Ну а потом как-то все завертелось…

Надежда откинулась назад и подогнула ноги.

– И я как раз хотела спросить. А я где была, когда у тебя все завертелось?

– Дома. На работе, – вспоминал Федор.

– Интересно… – Она встала и обошла кровать. – Тогда почему ты не сказал мне, если я была «дома… на работе»?

– Не знаю. – У Федора забегали глаза. – Боялся.

– Боялся? – недоуменно переспросила Надежда.

– Да. – Федор было направился к выходу, но жена встала на его пути.

– Куда ты идешь, я же не закончила разговор. Зачем ты?.. Я просто хотела спросить, чего ты боялся?

– Тебя.

– А-а-а… ясно.

Федор чуть осмелел.

– Да. Потому что ты кричишь все время, че ни скажи. Вот. А я не люблю, Надь, когда ты кричишь.

– Поняла. – Жена нависала над Федором и сверлила его диким взглядом. – То есть ты, взрослый мужик, меня боялся. Правильно? А еще ты не любишь, когда я на тебя кричу? Верно, да?

– Ты опять начинаешь…

– А когда ты врешь, тебе нравится? – распалялась она. – Ты любишь врать? Отвечай. Я задаю тебе вопрос, Федя. А знаешь, почему ты врешь? Потому что ты просто самый настоящий трус. Понятно? И ты тот, кого ненавидит отец. Ты просто хамелеон. Какой-то изворотливый скользкий мерзкий хамелеон.

Федор выждал секунду.

– Извини, пожалуйста, что я спасал твоего отца.

– Я вот говорю о том, что врать не надо, – перебила она. – Усек? – Надежда схватила печатную машинку и швырнула ее на пол.

Такого Федор не вытерпел.