По сообщениям радио и газет, вся Россия была в эти дни охвачена бурным патриотическим подъемом. Митинги, молебны и шествия прошли во многих городах.
На следующий день центром городской жизни Санкт-Петербурга стали городские вокзалы. Там формировались военные эшелоны. Там войска отправлялись на фронт. А наша царская семья отправлялась в этот день в Москву, на ещё одно, более важное, богослужение. Говорят, что его надо обязательно провести.
Кортеж с членами императорской фамилии едва смог проехать на Московский вокзал к царскому поезду. Сотни полицейских, жандармов и казаков расчищали нам путь. Народ хоть и расступился, но воодушевленно приветствовал нас, размахивая портретами царя и хоругвями.
Когда мы наконец-то погрузились в поезд, то выяснилось, что отправление задерживается минимум на два часа. Хотя царский поезд должны были пропускать в первую очередь, но, в связи с военным положением, начались сбои в работе железной дороги. Поэтому я, взяв в сопровождение четырех пажей, решила пройтись по перрону. Так сказать, выйти в массы.
Казаки из оцепления нашего поезда меня отговаривали, но я пошла. Лучше бы этого не делала. Меня тут же узнали и обступили люди. Большинство мужчин в военной форме и в гражданской были очень пьяными. Пренебрегая пажами, многие стремились дотянуться до меня, потрогать руками. Другие высказывали мне восхищение, комплименты, не всегда они получались приличные. Я увидела невдалеке временную сцену, где выступал духовой оркестр. Играли “Прощание славянки”. Кое-как пробилась к этой сцене, пажи меня подсадили, а несколько музыкантов со сцены затащили меня на неё.
Взяв микрофон я импровизированно выступила с пламенной патриотической речью перед отъезжающими и провожающими. Затем, пошептавшись с дирижёром, спела “Прощание славянки”, тот её вариант, где “уходят вдаль поезда”. Получилось неплохо.
Увидела несколько десятков гвардейцев, пробивающихся к сцене. Сначала не поняла, зачем они это делают, но потом узнала среди них поручика Владимира Дмитриевича Голицына, который сидел адьютантом в приемной императора, и которому я однажды залепила пощёчину. Его и ещё одного офицера гвардейцы затолкали на сцену ко мне. Парни были весьма нетрезвы, плохо стояли на ногах.
-Ваше Императорское Высочество! – обратился ко мне поручик. – князь Голицын Владимир Дмитриевич, если помните. Простите нас за нашу дерзость, но мы сейчас с корнетом уезжаем на фронт, и странное дело, только что спорили о Вас! Корнет утверждает, что Вы, Ваше Императорское Высочество, никак не могли петь песню обо мне и о нем! Скажите ему правду!
-Князь Оболенский, Георгий Васильевич, корнет лейб-гвардии Гусарского полка! – представился второй офицер.
-Рада вас видеть, господа! – подошла и даже чуть приобняла обоих под аплодисменты и возгласы толпы. – Я не только подтверждаю, что есть у меня такая песня, но и спою её сейчас. Тут только вспомнила, что у меня нет с собой гитары. Вот только найдите мне гитару! Костя! Может кого-то послать за моей?
Но этого не потребовалось. Кто-то уже протягивал к сцене инструмент. А дирижёр оркестра лично принес мне табурет:
-Садитесь, Ваше Императорское Высочество.
-Благодарю! Этим господам, - кивнула на офицеров, - тоже подайте присесть.
Голицын и Оболенский весьма неуверенно стояли на ногах и мне не хотелось, чтобы это сильно бросалось в глаза публике. Князья сначала отнекивались, но я настояла, и они уселись по обе стороны от меня. Я по привычке перебрала струны, гитара была настроена отлично. Запела:
Четвертые сутки пылают станицы,
Горит под ногами донская земля.
Не подайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
Сорвала массу бурных оваций. Из толпы выкрикивали “Браво” и просили ещё что-нибудь исполнить. Так я успела исполнить ещё “Старую солдатскую” Булата Окуджавы, “Поручика” Олега Митяева, “Огонек” Михаила Исаковского, слова народные. Толпа притихла и очень внимательно слушала, а потом восторженно аплодировала, когда песня заканчивалась. “Огонек” я так и не допела до конца, потому что прибыл курьер и сообщил мне, что наш поезд сейчас тронется в путь.
Из своей прошлой жизни я почему-то запомнила, что расстояние от Санкт-Петербурга до Москвы 635 километров. Думала, что будем, как в прошлое мое путешествие, плестись на царском поезде несколько суток. Оказалось, что в этот раз ехали быстро и доехали за девять часов. Сказала императору:
ebooksa