Полёт мотылька

Меня ведут по коридору вдоль сырых омраченных стен. Внутри все содрогается от волнения. Сколько прошло времени с нашей последней встречи? Месяц, два? Я давно потеряла счёт времени. Для меня оно не имеет никакого значения, с тех самых пор, как ко мне пришло понимание, что время не является лекарем для душевных ран.

Остановив у железной двери, мужчина осматривает меня, а после открывает дверь.

— К тебе пришли! — объявляет он и пропускает меня в помещение.

Давид сидит спиной ко мне и, кажется, наблюдает за небом в небольшом окне. Он неохотно смотрит себе через плечо, будто бы не желает пришедшего гостя, но, увидев меня, меняется в лице.

Я замираю, встретившись с ним взглядом. Эмоций испытываю в стократ больше тех, что испытывала при первой нашей встрече в тюрьме. Сейчас все намного острее. Сердце, при виде него стучится так, что кажется оно просто хочет вырваться из груди и пасть к его ногам.

Он отворачивается, тушит сигарету и встаёт с места. А я подбираюсь и с волнением жду его действий.

— Зачем ты здесь? — спрашивает сдержано, продолжая стоять спиной.

— Пришла к тебе, — отвечаю дрожащим голосом.

Я уверена, что теперь помню все. Но что если я ошибаюсь? Что если есть что-то, что разум противиться вспоминать? И тогда, Давид, и в самом деле, не испытывает ко мне чувств? И именно это пугает меня. Пугает вероятность того, что я снова могу быть им отвергнута.

— Я ведь говорил не приходить, — он резко оборачивается, испугав меня, и твёрдым шагом направляется ко мне.

По телу пробегают мурашки, а земля начинает медленно испаряться из-под ног. Я не вижу в нем того Давида, который стоял у ворот моего дома с букетом цветов и одурманивал меня. Он теперь крупнее, грубее. Кажется очень уставшим и обозлённым.

И лишь одно остается неизменным в этой вереницы изменений — потеря моего полного контроля над сердцем в его присутствии.

Давид останавливается недалёко от меня и тяжело вздыхает:

— Я бы не хотел снова доводить тебя до слез. Тебе стоит просто сейчас уйти.

Не хочу слышать и слушать его. Отключаю звук его голоса и медленно тянусь рукой к его левой груди. Единственное, что сейчас мне нужно — это почувствовать биение его сердца. Почувствовать его. Ведь я так скучала. До боли, до оцепенения.

— Прошу, только не отталкивай меня. Дай насладиться любовью.

Он хочет убрать мою руку, но я, сделав настойчивый шаг вперёд, оказываюсь слишком близко к нему.

— Я люблю тебя, — шепчу очень тихо, так, что сама еле слышу.

В ответ тишина. Режущая слух тишина. И его взгляд, пропитанный насквозь тоской и болью.

— Я знаю, Амели… — тяжело вздохнув, произносит он. — Знаю.