…
На втором этаже половину площади занимал бывший кабинет начальника управления лагерей, который был в прошлом украшен головами и шкурами животных, коврами и платками с золотым шитьём. Какая-то часть этого богатства осталась до сих пор.
— Нефиг им в подвале сидеть. Всех переселим сюда. А начальника посадим в кабинет поскромнее.
— Тогда хотя бы шторы повесьте, все гражданские специалисты — тихушники, поэтому к подвалу тяготеют.
— Да понятно, что за народ, чуточку больные на голову. Ничего, будем работать с такими.
— Вам придётся время уделять и силы новому подразделению. Так что, Егор Васильевич, выделите себе ставку методиста на двести рубликов в месяц.
— Не надо, это лишнее.
— Надо. Если не хотите, чтобы я Вам в конверте вручал. Это будет как минимум некрасиво. Счёт на подразделение я открыл, а вот распоряжаться счётом, платежи проводить сможет новый начальник, кого наймёте, но с подтверждением Вашей подписью. Так сказать, чтобы не накуролесил. Я Вам туда на полгода внёс финансирования. А через год, глядишь, сможем и в городской бюджет их всунуть, особенно как компромата на Владетелей нароем.
— Компр… чего?
— О! Это очень важное в нашей с Вами жизни слово. Означает «сведения, способные опорочить».
— Типа как шантаж?
— Шантаж — это незаконно и в шкурных интересах, а у нас в городских, служебных целях. Политика, мать её. Я пойду, мне надо один звонок сделать.
…
— Джон, это я. Ну, то есть, Аркадий.
— Ещё бы. Мне никто, кроме Вас, набрать не может. Что-то надумали?
— Несколько раз взвесил Ваши слова. Ваше непонятное предложение. Как только я соглашусь… Если это произойдёт… Вы хотя бы скажете, что предлагаете?
— Да. Расскажу и объясню. Вы согласны?
— А что можете ещё предложить?
— Тьфу. В сущности, почти всё, что пожелаете. Нужен паровоз?
— Нет, уже такое было.