— Будете кофе, барин?
— Буду, если ты тоже.
— Сварю обоим. Даже сахара есть пару кусочков.
…
Мы сидели на сложенных в несколько раз старых лошадиных шкурах, образующих очень низкие приспособления для сидения, и смотрели на рассыпанные в небе звёзды. Удивительно, но в этом мире были такие же созвездия, как и в моём, отсюда я узнавал Ориона с его поясом.
— Как ты в целом, Олег? Как настроение?
— А Вам не по хрену, барин, какое у меня настроение, как дела?
— Давай на «ты».
— Мы в разном статусе.
— Моя Нгома, моя студент! — скоморошески сгримасничал я, а он покосился на меня с подозрением.
— Откуда Вы?
— Это был я. Вроде говорил уже, намекал? Не суть. Ситуации бывают разные, и когда ты не был в зависимом положении, то вёл себя как адекватный человек. Ну, сравнительно.
— Я ж каторжанин.
— Это тоже да. И если спросить, за что сидишь, ты расскажешь слезливую историю, в который ты был сущий ангел, незаслуженно подвергшийся наказанию за грехи других и вообще герой без памятника. Поэтому спрашивать не буду, тем более, что досье многих из вас я читал.
— Ну, если Вы настаиваете… Я всё равно буду сбиваться.
— Давай, на людях можешь продолжать вот эту свою манеру про «барина», «Вы» и прочее сиятельство. А один на один — не морочь мне голову.
— Попробую.
— Так вот. Есть тут кто-то, кого можно нанять построить нам тут домик?
— А на кой отличаться от других?
— Ты сейчас озвучиваешь первое правило выживания — «не выделяйся». В данном случае, мы как павлин, должны показать, что лучше других. И потом, как по-твоему, давно тут стойбище?