Моё сердце стучало так громко, что, казалось, он должен был слышать. Стук в груди отдавался в ушах, делая всё вокруг размытым, тихим. Я протянула руку. Осторожно, медленно, словно боялась спугнуть его.
Мои пальцы коснулись его щеки. Я чувствовала тепло его кожи, как напряжение в его челюсти передалось мне через это касание. Он замер. Его глаза тут же нашли мои. Тёмные, глубокие, полные чего-то, что я не могла до конца прочитать.
— Диана, — выдохнул он, и в этом одном слове было столько предупреждения, что я на мгновение замерла. Но я не могла остановиться.
Я наклонилась ближе, не отрывая взгляда от его глаз. Моё дыхание смешивалось с его. Я видела, как он сжимает кулаки, как его мышцы напрягаются, будто он готовится к чему-то. Но он не отстранился.
Мои губы были так близко к его, что я могла чувствовать его тепло. В этот момент всё вокруг исчезло. Была только тишина, только мы, и я сделала то, о чём мечтала так давно. Я потянулась к нему, закрыв глаза, готовая почувствовать его…
Но он отпрянул. Резко, как будто я обожгла его. Его рука обхватила моё запястье, не сильно, но достаточно, чтобы я почувствовала границу.
— Не надо, Диана, — его голос был хриплым, но резким, почти злым.
Я открыла глаза и увидела его лицо. Его взгляд был холодным, но в нём была паника. Настоящий, чистый страх. Он не смотрел на меня, его взгляд метался где-то рядом, как будто он искал выход, спасение.
— Я не могу… — прошептал он, избегая смотреть мне в глаза.
— Почему? — я почти не узнала свой голос. Он дрожал, ломался. — Почему ты так боишься меня?
— Это неправильно, — он отступил ещё на шаг, отпуская моё запястье. Его слова звучали как приговор. — Я не могу… и не хочу.
— Ты лжёшь, — я сжала кулаки, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. — Ты думаешь, что я не вижу? Ты думаешь, что я не чувствую, что ты хочешь этого так же, как я?
— Диана, хватит, — его голос снова стал жёстким, как ледяной нож. Он отвернулся, чтобы не смотреть на меня, его челюсть сжалась, а плечи напряглись. — Между нами не может быть ничего. Никогда.
— Ты говоришь это, потому что боишься. Боишься себя, боишься меня. Но я не отступлю, Тамир. Я не боюсь тебя.
Он резко обернулся, его глаза полыхали яростью, смешанной с болью.
— Ты должна бояться, Диана. Ты понятия не имеешь, о чём говоришь. Ты не знаешь, что я не могу дать тебе то, чего ты хочешь. Всё, что я могу, — это разрушить тебя. И я не позволю этому случиться.
— Ты уже разрушаешь меня, — я почти выкрикнула эти слова, чувствуя, как слёзы катятся по щекам. — Каждый раз, когда ты отталкиваешь меня, ты делаешь это. Ты говоришь, что не можешь быть со мной, но ты не понимаешь, что хуже уже не будет.
Он замолчал, его взгляд на мгновение стал пустым, прежде чем он резко развернулся и вышел из комнаты, оставив меня наедине с моей болью.
Он ушёл, а я осталась одна в комнате, будто отрезанная от всего, как будто мне вспороли вены и оставили подыхать. Сидела там, на полу, глядя в никуда, и пыталась понять, как мне дышать. Как вообще можно продолжать после этого? Его слова, его резкий голос всё ещё звенели у меня в голове: «Не надо, Диана. Не делай этого. Между нами ничего не может быть».
Эти слова — как ножи, которые он воткнул мне в грудь. Но я знала, что они ложь. Я видела его. Видела, как его пальцы дрожали, когда он убирал мою руку. Видела, как в его глазах блеснуло не равнодушие, а страх. Он хочет меня. Он хотел меня в тот момент так же, как я его. Он просто боится этого признать. Боится самих своих чувств. Боится, что если даст им волю, то это разрушит всё.