Мои губы двигались по её шее, осторожно, медленно. Я слышал, как она вздыхает, как её дыхание сбивается. Её пальцы сжались в моих волосах, а я чувствовал её вкус на языке — солоноватый, со слезами, но всё равно такой, что я не мог остановиться.
— Ты… даже не понимаешь, — выдохнул я, едва отрываясь от её кожи, чтобы хоть немного прийти в себя. — Даже не представляешь, что ты делаешь со мной.
Её глаза встретились с моими. В них была не только страсть. Боль, страх, упрямство — всё это смешалось во взгляде, который пронизывал меня до самого сердца. Она не отводила глаз, не убирала рук.
— Тогда покажи мне, — прошептала она.
Я закрыл глаза, пытаясь удержать себя от того, чтобы не потерять контроль. Каждое её слово, каждое движение было для меня испытанием. Я так долго держал себя в клетке, так долго запрещал себе хотеть её. Но сейчас? Сейчас я чувствовал, что не могу и не хочу останавливаться.
Опустил её на стол осторожно, словно она была фарфоровой, хрупкой. Она лежала передо мной, смотрела на меня с той же решимостью, с которой всегда смотрела, когда спорила или пыталась доказать что-то. Но сейчас это была другая решимость. Мои пальцы медленно скользили по её коже, изучали каждый изгиб. Она была настоящей, она была здесь. Я чувствовал её дыхание, слышал, как оно дрожит, когда мои губы касались её ключицы, её плеч.
Она тихо шептала моё имя, и это ломало меня больше, чем я мог представить. Я отодвинул полоску трусиков в сторону, провел пальцами по ее нежным складкам, раздвигая их, второй рукой я ласкал ее маленькие, упругие груди. Палец нежно теребил ее клитор, натирал, ласкал, слегка проскальзывая в дырочку набирая влагу и снова возвращаясь к узелку, который пульсировал у меня под пальцами. И вдруг я ощутил это…ощутил, как внизу у меня в паху что-то дернулось, наливаясь кровью. Напрягся…прислушиваясь, не переставая ее ласкать. Не думать. Никогда ничего не выйдет. Приговор уже вынесен. Только она. Я ласкал, облизывал свои пальцы и снова ласкал. Пока она не изогнулась, не забилась в оргазме, вышибаясь, распахивая ноги. Я увидел ее нежную розовую плоть и…у меня встал. С такой силой, что тянулись штаны. Встал, дернулся и тут же извергся спермой мне в трусы. Я выматерился, дергаясь от оргазма. Первого за два десятка лет. Стоял охреневший над ней, тяжело дыша и глядя на ее содрогающееся тело, на вздернутые груди, нежную плоть. Блядь…какая же она чистая и красивая моя девочка. Как же я хочу ее. Сердцем, душой блядь. Так хочу, что всего трясет
Глава 27
Ночь была тихой. Слишком тихой. Такой, что тишина сама по себе казалась угрозой. Воздух будто замер, как перед бурей. Даже ветер, казалось, избегал этого места, словно знал, что здесь происходит что-то неправильное. Мы собрались на одной из скрытых баз Тамерлана, где-то на окраине города, спрятанной под покровом бесконечных складов и заброшенных ангаров. И эта чёртова тишина резала меня изнутри, как тупой нож.
Тамерлан стоял у окна, высокое, напряжённое, как струна, тело освещалось тусклым светом старой лампы. Его руки были сцеплены за спиной, а взгляд был направлен куда-то вдаль, сквозь грязное стекло, будто он мог увидеть там что-то, что скрывалось от нас. Его спина была прямой, будто он держал не просто себя — а весь вес этого чёртова мира. Он всегда так стоял. Всегда казался тем, кто не ломается. Тем, кто принимает решения без тени сомнений.
— Это наш единственный выход, — сказал он, не оборачиваясь. Его голос был ровным, холодным. Никаких эмоций. Никакой дрожи.
Я сидел за столом, ссутулившись, жёг очередную сигарету и старался не смотреть ему в глаза. Внутри меня всё кипело. Его слова звучали в моей голове снова и снова, как эхо. Инсценировать смерть. Свою смерть. Чёрт возьми, он сошёл с ума?
— Ты хочешь, чтобы я смотрел, как тебя якобы убивают? — я наконец не выдержал, голос сорвался на глухой рык. Сигарета дымилась в руке, пальцы сжимали её так, что табак начал крошиться. — Ты понимаешь, что мы рискуем? Ты хоть на секунду подумал, что что-то может пойти не так?
Он повернулся ко мне. Медленно. Его лицо оставалось безупречно спокойным, но его глаза… Чёрт, эти глаза. Они смотрели так, будто он уже всё для себя решил. Будто он уже давно смирился с последствиями.
— Батор не поверит, пока не увидит это своими глазами, — сказал он, делая шаг вперёд. Его голос был твёрдым, как удар молота по камню. — Он знает, что я угроза. Если он решит, что меня больше нет, мы выиграем время.
— Время?! — я взорвался, резко поднявшись со стула. Он даже не вздрогнул. — Ты хочешь рискнуть всем ради какого-то времени? Мы рискуем не только тобой, Тамерлан. Мы рискуем всем. Кланом. Людьми, которые верят в нас. Мной, чёрт возьми! Я не позволю тебе это сделать!
— Ты не понимаешь, Тамир, — его голос стал тише, но от этого ещё более ледяным. Он подошёл ближе, его взгляд впился в мой. — Батор не даст нам выбора. Он идёт по пятам. Он не остановится, пока не увидит нас мёртвыми. Пока не увидит меня мёртвым. Это наша игра, и мы должны играть по его правилам, чтобы перехитрить его.
Я скрипнул зубами, чувствуя, как внутри всё разрывается от противоречий. Мой брат стоял передо мной, сильный, уверенный, как всегда. Но я видел, что это не просто план. Это не просто стратегия. Это его грёбаная жертва. И я ненавидел его за это.
— А если он узнает? — я прошипел, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. — Если он поймёт, что это подстава? Ты думаешь, он простит себе такую ошибку? Он разорвёт нас. Всех нас.
— Поэтому это должно быть идеально, — вмешался Тархан. Его голос звучал глуже, чем обычно, но он был твёрд, как и всегда. Тархан сидел на краю стола, руки были сцеплены перед ним, а глаза пристально следили за каждым нашим движением. — Тамерлан прав. Это единственный способ. Если он поверит, что Тамерлана больше нет, мы выиграем инициативу. Мы заставим его совершить ошибку. Это то, чего мы ждём.