– То есть засадить по самые гланды – лучшее средство от одиночества по-твоему?!
– Но ведь помогло же? – хмыкнул я и подтянул штаны.
– Дурак! – выругалась блондинка, откинула с лица белую чёлку и уже совершенно спокойно спросила: – Куда собрался-то? Или тебе в ночь сегодня?
Намёк вышел откровенней некуда, и уходить – а точнее, сбегать! – сразу расхотелось, но и раздеваться я не стал.
– Не в ночь. До киоска за презервативами схожу и вернусь.
– Мог бы и спросить до того, как член свой в меня совать! – выдала Алёнка, швырнула в грудь пластиковым квадратиком с известным содержимым и начала через голову стягивать своё узкое платье.
Её трусики давно валялись на полу, и мне открылись треугольник незагорелой кожи и пушистая полоска очень светлых волос внизу плоского живота, так что причин оставаться одетым попросту не осталось. Ну я этого делать и не стал, благо ощутил приток крови к известному месту, словно и не разрядился не далее пяти минут назад. А ещё недопитым оставался коньяк. Армянский. Хороший…
09|07|1992
утро
Утром разбудила Алёна, вот только разбудила совсем не так, как мне бы того хотелось. Она попросту соскочила с дивана, будто шилом в зад ткнули, заметалась по комнате и убежала в ванную.
Я немного полежал, изучая рассаженную костяшку, затем несколько раз на пробу сжал и разжал кулак, досадливо поморщился и с опаской оторвал голову от подушки. Рука ныла, а вот на похмелье не было даже намёка, словно и не пил вчера. Вот уж действительно хороший коньяк, не спирт с чаем разведённый.
– Ты чего? – спросил я у блондинки, заглянув в санузел.
– На работу проспала! – пояснила Алёна, которая уже почистила зубы и залезла в ванну. Она задёрнула шторку и скомандовала: – Брысь отсюда!
Я и не подумал никуда уходить, только зевнул.
– Какая работа? Ты ж за свой счёт взяла!
– А я заявление писала? Не приду – прогул влепят!
Мне услышанное вовсе не понравилось.
– Подожди, ты же не собираешься…
– Позвоню и предупрежу, что не выйду. А ты Аньке через Андрея заявление передашь, она занесёт кадровичке.
Я кивнул.