В ванной комнате, небольшое окошко под потолком которой выходило на кухню, я вымыл руки с мылом, оглядел костяшку и беззвучно выругался. Бил лёжа, а потому далеко не в полную силу, но один из ударов пришёлся по зубам, они и рассекли кожу. Ерунда, по большому счёту, но место неудачное, заживать будет долго.
Промокнув руки махровым полотенцем, я зашёл на кухню и обнаружил, что Алёна возится с бутылкой, безуспешно пытаясь скрутить винтовую пробку. Прежде чем успел предложить свою помощь, блондинка совладала с той и, позвякивая горлышком о край рюмки, налила в неё грамм пятьдесят коньяка. И так же до краёв наполнила вторую.
– Бери, – нервно выдохнула она и выпила.
Я одним махом влил в себя крепкий алкоголь, тот провалился внутрь огненной волной и начал расходиться по телу приятным теплом, но в голову не ударил совершенно.
Это всё нервы. Шок.
– Неправильно ты, дядя Серёжа, коньяк пьёшь! – вдруг с истеричными нотками рассмеялась Алёна, откинула с глаз белую чёлку и пояснила: – Коньяк маленькими глоточками пить надо, смакуя. Володя говорит, за границей двадцать грамм и на час растянуть могут.
– Бывал он там, за границей? – насмешливо фыркнул я.
– Да какая разница? – махнула рукой Алёна и вновь наполнила рюмки.
Я сразу пить не стал и спросил:
– Есть чем-нибудь руку обработать? Глубоко рассёк.
– Посмотри в комнате, – предложила блондинка. – В шкафу на верхней полке коробка с лекарствами.
Мне рыться в чужих вещах нисколько не хотелось, но Алёна определённо не собиралась подниматься из-за стола, пришлось идти в комнату самому. Открыл одну дверцу, затем другую, отыскал коробку, покопался в её содержимом и йоду предпочёл перекись водорода. Оценил рассечение и заливать его обеззараживающим раствором не решился, хорошенько смочил клок ваты и уже его приложил к костяшкам.
Когда вернулся на кухню, Алёна стояла у открытого окна и курила, а коньяка в бутылке определённо убавилось.
– Дома обычно не дымлю, – сказала вдруг блондинка, будто оправдываясь. – А сейчас не могу, трясёт всю…
Я встал рядом с девушкой и с некоторой даже опаской выглянул на улицу, но ничего подозрительного не заметил, разве что обратил внимание на пенёк совсем недавно спиленного клёна на газоне под окном; в траве ещё желтели опилки. За нешироким проездом стоял точно такой же дом и едва ли кого-то мог привлечь столь унылый вид, скорее уж это соседям с первого этажа не хватало солнечного света.
Вернувшись за стол, я по совету девушки немного отпил из рюмки, потом сделал глоток побольше и взялся разглядывать этикетку. Коньяк грузинский, четыре звезды. Неплохой, наверное. Уж всяко приятней водки заходит.
Хотя… Замахнул бы сейчас соточку беленькой или даже две. Исключительно в целях снятия стресса, но – замахнул. Водка, она в таких ситуациях куда лучше мозги прочищает.
Я вздохнул, допил остатки коньяка и, поскольку Алёна всё так же гипнотизировала взглядом огонёк сигареты, осторожно вытянул из кармана газовый револьвер, выложил его перед собой. Воронёный ствол был сантиметров в десять длиной, деревянные накладки рукояти снизу расширялись для более удобного хвата. Солидная вещица, так сразу от боевого и не отличишь.
Первым делом я сдвинул кнопку фиксатора и откинул в сторону барабан, тогда уже не сдержался, в голос ругнулся матом. Во все шесть камор были впрессованы металлические вкладыши, центральные отверстия в которых серели капсюлями кольцевого воспламенения. Подцепив ногтем закраину одной из гильз, я вытянул патрон и ругнулся снова, на этот раз при виде свинцовой пульки. Двадцать второй калибр, мелкашка!
Алёна обернулась от окна и непонимающе уставилась на меня, потом разглядела патрон и захлопала глазами.