— Нет так нет. — Человек отбросил хлопушку прочь, и она весело взорвалась где-то.
А человек достал из шляпы белого кролика.
7
Вокруг стояли и причитали старухи, одетые в черное.
Обернулись на Нестора: «Это все он».
Перестали причитать и плакать и угрожающе надвигались.
— Это он! — тыкала пальцем одна, самая худая и черная.
У каждой старухи была палка, точнее сказать — клюка, а у некоторых — остро заточенный зонтик.
Уже не пальцем ткнула, клюкой. И все в глаз норовила, в глаз.
«Это кошмар», — подумал Нестор.
Одни подступали с верхних ступенек, другие — снизу. Их было много. Они поднимали на Нестора свои палки и зонтики.
«Это кошмар». Нестор почувствовал, что внутри холодеет, а снаружи покрывается мурашками.
Все в глаз норовила попасть, но промахивалась.
«Это кошмар, — подумал Нестор, — но это ведь МОЙ кошмар. В конце концов, кто я здесь, тварь дрожащая или право имею?»
Топорик на петельке был у него под мышкой. Нестор достал и ударил.
И старух — тех, что оказались на пути, оказалось совсем немного.
8
Во сне — если это не легкий кошмар, по частям вспоминаемый утром, а настоящий, тяжелый сон, начало которого потеряно и забыто, а конец неразличим в перспективе, — во сне этом бесконечном каждое событие имеет шанс повториться, да что там — «имеет шанс», оно должно повторяться, и повторяться неоднократно.
Эту истину Нестор усвоил и ждал повторения.
И вот, повторилось. Хотя он мог сомневаться — считать ли это повторением случая, когда она, Лиля, пробежала мимо — по лестнице вниз, в той же юбке широкой с цветами и листьями. Стуча каблучками так, словно каменные были ступеньки или как по асфальту (стук, видимо, только в воображении Нестора был, как, впрочем, и все остальное). Он хотел догнать, предостеречь от того, что внизу — где стрельба, и газовая атака, и много пар сапог пинают железную бочку. Но остался на месте. Пробовал встать, но нога заболела в колене. С больной ногой не догнать. А когда нога прошла, то уже поздно было.