Инициатор

— Это я, Аля, я.

Алиса широко распахнула глаза. Мучительная жажда и безумье стиснули зрачки в тонкие чёрточки, и разумность покинула взгляд. Но всё-таки она расслабла руки.

Даниил отпустил её и негромко позвал:

— Идём со мной, идём.

Девушка послушно встала. Щурясь на окружающих, поплелась за ним. Она смотрела на молчаливо окружающих их людей и не скрывающиеся клыки раздвигали губы в дикую усмешку. И оттого Даниилу приходилось идти рядом, словно держать её на поводке.

— Я здесь, я здесь, — ровно говорил он, и Алиса шла вперёд, за показывающим дорогу Марком. Но глаза её блуждали по лицам людей вокруг. Никто не знал, что она видела перед собой белые тела, залитые кровью, словно тяжёлым багряным желе. Только знакомый голос где-то на границе сознания напоминал ей о существовавшем когда-то запрете.

Они прошли извилистый узкий путь между брошенными зданиями, где через каждые сто метров Марк поднимал руку, давая знак настороженным постовым. И лишь после этого вышли на заброшенный полуразвалившийся рынок, за которым и оказался вход в убежище. Лагерь сопротивления находился под землей, в станции метро. Ветку, уходящую от центральной к промышленным кварталам, когда-то оставили за ненадобностью — заводы и фабрики закрылись, а люди в поисках новой работы были вынуждены разъехаться. А станция — огромная, мозаичная, добротной постройки прошлого века — стала приютом для тех, кто бежал от новой жизни.

— Двигайтесь следом, — коротко проинструктировал Марк. — Я для них первосвященник Йахаса, а вы — дети его.

Даниил промолчал, а Алиса была не в состоянии говорить.

Люди высыпали им навстречу, принимая уже у подножья лестницы. Безмолвно они тянули руки к йахам и двумя перстами, торжественно, трогали себе лбы в точке меж бровей, склоняясь. Марк величественно наклонил голову и бросив за спину:

— За мной! — двинулся через раздавшееся море людей.

Ступив за Марком в коридор молчаливо кланяющихся людей, Алиса тут же вздрогнула и потянулась вперёд.

— Аля, нет, — одёрнул Даниил. Схватил её за пальцы.

И она в ответ стиснула кулак, вонзив когти в его ладонь. Скулы Данилы побелели, но голос остался ровен:

— Я здесь. Я здесь. Идём.

Она шла, вздрагивая от каждой новой волны запахов, от каждого шага в море людей, пахнущих гнилостным потом, огнём и порохом, но и ароматом незапретной крови, — и невольно прижималась к бету всё сильнее.

Марк, не останавливаясь, провёл их через толпу до многоэтажных деревянных построек под самый потолок, на котором в десятках аквариумах, словно в лампадках, горели огни.

— Это не электричество, — разомкнул плотно сжатые губы Даниил, кивая наверх.

Марк кивнул, не оборачиваясь:

— Огнь негасимый.