– Такой план мы можем выбросить в корзину. – Бейза кратко и метко проанализировала ситуацию.
Тимо вздохнул:
– Значит, нам не остаётся ничего другого, как ждать, когда маячок остановится окончательно. Очевидно, место назначения находится где-то на юге, за пределами Германии, так как Розенхайм – это почти уже австрийская граница. Впрочем, я могу уверенно предположить одну вещь.
– Какую? – спросила я.
– Рассказы об участии «Фэшниста» в городской программе благотворительности или о переработке текстиля – абсолютное враньё! Твоя рубашка уже не попадёт к гамбургским бездомным, и я также не думаю, что для переработки её нужно увозить из Германии. Да и название «Африканская торговая компания» не очень согласуется с благотворительностью и защитой здешней окружающей среды.
– Я согласна с тобой, – кивнула Бейза.
– Впрочем, предполагать можно что угодно, – возразила я. – Если мы сейчас предъявим менеджерам «Фэшниста» наши теперешние результаты расследования, они наверняка выкрутятся и, скорее всего, наплетут что-нибудь про проект помощи африканским странам. Нет, мы должны увидеть собственными глазами, куда попадёт рубашка. Нам обязательно нужно продолжать расследование! – По складкам, появившимся на лбу Тимо, я понимаю, что он сомневается в этом. – Ты считаешь по-другому? – спросила я.
– В целом я согласен с тобой. Но, если рубашка не останется в Германии, боюсь, что наши возможности журналистов школьной газеты иссякнут сравнительно быстро. Одно дело доехать на скоростном экспрессе до Вюрцбурга, но вот если твоя рубашка окажется, ну… – Он ненадолго задумался, – …скажем, в Тимбукту, это уже другие проблемы. Там нам будет трудно. Даже в Австрии, куда твоё вещественное доказательство может попасть уже через полчаса.
Я снова взглянула на монитор. Действительно, моя одёжка как раз ползёт мимо озера Химзе к австрийской границе. В самом деле, трудно представить себе, как трое подростков четырнадцати и шестнадцати лет бороздят просторы Европы без родителей и паспортов. Не говоря уж про монгольскую беговую мышь, сидящую у них на шее.
– Конечно, мы всё равно можем съездить в Вюрцбург и разузнать, что это за Африканская торговая компания, – предложила я.
– Но ведь там уже нет твоей рубашки, – возразила Бейза. – И как мы докажем, что она там побывала? Скриншот какой-то безвестной зелёной точки на карте Гугла никого не убедит. Менеджеры из «Фэшниста» просто поднимут нас на смех.
– Верно, Бейза. Это бесполезно. Надо подождать и увидеть, куда прибудет рубашка. И тогда решим, как нам действовать дальше. Да, по-моему, сейчас нам ничего не остаётся другого, только ждать. – Тимо улыбнулся. – Как я уже говорил, это не конец света. Если наше расследование не успеет попасть в ближайший номер газеты, оно выйдет в следующем. Без проблем.
Супер. Тогда уже вернётся Марианна и у меня не будет ни времени на участие в школьной газете, ни возможности использовать тайком наши секретные гаджеты, поскольку фрау Этли уж точно открутит мне башку, если узнает об этом.
– Пожалуй, в следующем номере даже лучше, – рассуждает Тимо. – У Неле интересная тема, тоже довольно сенсационная, и она расскажет про неё на редколлегии. Два ярких материала в одном выпуске газеты – это перебор.
Что такое? Неле выпихивает из газеты мою тему? Не может такого быть! Я ни за что не допущу!
– Какая у неё тема? – поинтересовалась Бейза.
– О, что-то про щенков и нелегальную торговлю животными, – ответил Тимо. – Я пока не знаю точно. Неле расскажет. А ты тоже приходи на заседание редколлегии, Бейза! Я буду рад, если ты станешь нашим корреспондентом.
У меня зашумело в ушах, меня бросает то в жар, то в холод. Мою суперкрутую идею задвинули, да ещё эта Неле подсиживает меня своей историей про бедных щеночков. Просто кошмар!
– Ну, так быстро я не сдаюсь, – объявила я. (Надеюсь, в моём голосе прозвучали решительность и энергия – лишь бы не нотки отчаяния!) – По-моему, с самого начала нельзя было исключать, что поношенные шмотки могут оказаться за рубежом. Для меня это вообще не препятствие. Как только я узнаю, где осела моя рубашка, я отправлюсь туда. С вами – или без вас!
Удивлённые Тимо и Бейза молча уставились на меня. Первым опомнился Тимо.