Нас пришли освобождать. Скоро Бастилия падет, и мы попляшем на ее руинах.
Ага, не тут-то было.
Она разворачивается медленно, с достоинством потревоженной чернью королевы. Она вся круглая и мягкая – круглые очки, круглые опавшие щеки, большая круглая грудь, пухлые руки, ноги как молочные бутылки, сиреневые волосы завиты колечками.
– Очень приятно, что вы подошли. Давно пора было… побеспокоиться. Особенно вам. – Строгий взгляд выхватывает чужую маму, и та вдруг делается меньше ростом. – Приходите чаще, интересуйтесь успехами вашей девочки. – Голос глубокий и сладкий, как столовая ложка старого меда, и ядовитый, как порция цианида. – Знаете, у меня есть семья. Муж. И дети. А я занимаюсь с ребятами до ночи. С вашими детьми. Совершенно бесплатно и без всякой благодарности. Я тут с самого утра. На ногах.
Чужая мама хлопает глазами из-под норковой шапки. Королева отворачивается. Аудиенция окончена.
– Будьте любезны, подождите в коридоре, – говорит она лежащим на столе методичкам. –
Эй, куда вы? Черт, вы же взрослые! А как же спасти? Папа, ты-то чего очканул? Как за тройки отчитывать, так хлебом не корми… Но двери бесшумно закрываются.
– Нет, подумай еще… Какая это теорема?.. А тут?.. Эту задачу можно решить вторым способом…
Я вываливаюсь через полчаса и, волоча пальто по полу, молча прохожу мимо папы. Мы выходим в городскую ночь.
И от восторга у меня перехватывает дыхание.
Пока мы чертили трапеции, в мире произошло чудо. Ударил мороз – настоящий, колкий, сухо пронизывающий до самых костей. Он опустился на город в виде густого звездно-искристого тумана. Он окутал улицы и дома. И город превратился в сияющий, волшебный, инопланетный мир!
Боже, как красиво. Мы медленно идем сквозь звездный сумрак. Над нами сияют фонари – невероятные живые шары рассеянного белого, желтого и голубого света. Свет ощутим, осязаем – он висит в воздухе, переливаясь, медленно подрагивая…
– Пап, давай погуляем.
– Околеем.
– Не околеем.
– Мама с ума сходит.
– Она, наверное, уже сошла. Давай!
– Давай.
Мы бредем по пустынным улицам. Пар восходит от лица и сливается с туманом. Тишина и пустота. Машин нет, и мы шагаем прямо по проезжей части. Световые шары медленно плывут мимо нас.
– Пап, тебе меня жалко?