Сначала они пробовали формировать маленькое, едва заметное облако. Когда эта задача была решена, Эрик предложил постараться удержать его. К сожалению, шар вырвался из рук и метался между деревьев, сшибая все на своем пути. Любопытно было то, что, когда после неимоверных усилий, она смогла-таки удержать поток, оказалось, что на том месте замерло все. Пчела, что летела опылять очередной цветок, стала тому доказательством. Буквально мгновение и сгусток со свистом рассеивался, оставляя после себя колышущуюся листву, а Василиса падала на колени без сил.
Сейчас девушка просто формировала комок, но и это стоило больших трудов, о чем свидетельствовали красные щеки, побелевшие костяшки пальцев и капельки пота, поблескивающие на лбу.
– Ох, родная, ну разве можно так напрягаться?! У тебя вена на лбу лопнет.
Ученица отвлеклась, полупрозрачный пузырь довольно приличного размера, рассеялся, а из груди вырвалось жалобное «НЕТ». Рыжая голова опустилась к груди, и девушка захныкала.
Вот те на! Один из лучших его бойцов и хнычет как маленький ребенок. Эрик тяжело вздохнул. Слишком много прошло с тех пор, как последняя девушка покинула его черствое драконье сердце, унося с собой понимание женской натуры. А Василиса, какой бы отважной и сильной ни была, все же женщина, нуждающаяся, порой, в поддержке. Жаль, что в такие минуты, нельзя обойтись убийством парочки ничтожных существ.
К счастью, Кики оказалась возле его подопечной до того, как он предпринял бы нелепые попытки успокоить ее.
– Ну-ну, не расстраивайся! Все наладится! Мы обязательно во всем разберёмся.
Может, стоило записать?! Голова разболелась ещё больше. Сам виноват. Его никто не просил, в очередной раз, брать в подопечные девушку. Глупец! С прошлого раза прошло больше сотни лет, да и Ариадна была лесной воительницей. В отличие от людей они не так сентиментальны. Женщины!
Эрик посмотрел на то, как Кики обнимает подопечную, и сделал единственное верное – отошел в сторону и предоставил белокурой красавице самой со всем разбираться.
Смочив в холодной воде тряпицу, он растянулся возле журчащей воды и приложил ее на глаза. Буквально вчера на этом же месте, он, свесив ноги с обрыва, в той стороне, где вода бурным потоком, словно птица со сложенными крыльями падала вниз, вел разговор с другим своим подопечным.
Амир всеми поступками показывал, что пытается загладить вину, за ту выходку у озера. Без вопросов отправился в лес по поручению. Вернувшись, взвалил на себя обучение волчат, лишь бы те не мешались. Когда пришло время финальной подготовки, взялся за лопату и первый раз в жизни, копал землю. Но видимо посчитав, что поступки поступками, а за содеянное не мешало бы извиниться, он пришел на закате и топтался возле Эрика, пока тот разделывал тушу кабана. Когда же дело было закончено, и вода в реке окрасилась в красный цвет, от рук учителя, тот произнес:
– Я знаю, что мне нет прощения, и что, если бы, невмешательство со стороны, Вам пришлось бы, жестоко меня проучить, но хочу извиниться за свое поведение. Вы пришли с бойни, были, уставши, ранены, огорчены и последнее, что планировали, это выслушивать мое нытье. Я очень сожалею о сказанном и сделанном. Больше такого не повторится.
– Ну, предположим, – ты и так жестоко наказан тем, что проходишь обучение у меня. А насчет всего остального… Посмотри вниз и скажи, ты видишь своего отца?
Эрик знал, что даже на таком расстоянии Амир, как волк, превосходно все видит. Последовал короткий ответ:
– Нет
– А своего младшего брата или мачеху?
Отрицательный кивок.
– А Василису или Деметрия?
– Да.
– Я знаю, что сыны твоего отца, тебе сводные братья. – волк встрепенулся. – Да, мне известно, что ты бастард. Несмотря на то что ты унаследовал черты лица отца, характером ты, видимо, пошел в мать. В тебе нет той надменности, высокомерия и безразличия ко всему, что не касается лично тебя. Также я осведомлен о том, что отец принял тебя лишь потому, что породившая тебя женщина умерла. И лишь вмешательства Волхва, не позволило ему бросить сына. Я действительно очень сочувствую твоей утрате. Твои братья бились бок о бок со мной, и до последнего защищали вожака. Они были смелыми, и в них была честь. Ни один не посрамил ни своего отца, ни свой род.