— Ты чего? — спросил я.
Он бодро доложил:
— Велено вскрывать всю почту и докладывать вам о содержимом!
— Но я же здесь!
— Это хорошо, — ответи он так же по-солдатски бодро, только глаза не вытаращил, — не нужно включать передачу файлов. Вот сейчас дораскрою конверт и покажу содержимое…
— Эх, — сказал я, — подключись к Мате Хари, пусть апгрейдит. Ты не в селе, здесь столица Империи!
— Где Государь Император?
— Он самый, наше самое Красное Солнышко!..
— Слушаюсь! Запросить и принять апгрейд…
Письмо от Глорианы, как и всё от неё, оказалось коротким и властным: «В среду в восемь вечера собираемся на стоянке у Академии». Императивно и коротко, словно отдает распоряжение крепостному. Своему крепостному.
Я вздохнул, вспышку ярости свободного гражданина подавил, великая княжна из императорской семьи даже не поймет моего праведного возмущения. Ничего, весь мир насилья мы разрушим…
Ладно, ваша светлость, вы хоть и суфражистка, но всё равно женщина, потому снизойду, мужчины должны быть снисходительны и улыбаться вам, улыбаться, вы же ничего другого не принимаете.
Ответа на письмо не требуется, Глориана и не сомневается, что вот всё брошу и побегу готовиться к рейду с её светлостью и её верными фрейлинами, хоть и не фрейлины, а из высших Родов, но у всех есть шанс стать фрейлинами Императорского Двора.
Но что-то больше не хочется ходить с ними в Щель Дьявола. И не просто не хочется, а для суфражисток да уже и для меня просто глупое занятие. Вот Дроссельмейер уже начинает понимать.
Ладно, сумею найти обтекаемые слова и отбояриться.
В кабинет осторожно постучал дворецкий.
— Ваше благородие, — произнес он учтиво, — К вам гости!
— Да, — ответил я как можно благодушнее, — я жду её. Проводи ко мне в кабинет.
Он поклонился.
— Слушаюсь.