— Хорошая идея, — поддакивает Мишуров.
Юмористы хуевы. Мне не смешно.
— Парень, послушай, мы все прекрасно тебя понимаем, — Мишуров делает лицо серьезным, — Несмотря на то, что мы все тут серьезные дядьки, любовь для нас также важна. И твоя пока жива, ходит, ест, спит. А моя умерла. У тебя хотя бы есть шанс быть с ней. А у меня только один вариант, это туда, — поднимает глаза к потолку.
Да, Алиска говорила, что его жена умерла от рака.
— Согласен. Моя жена, бывшая, хоть и жива, но рядом тоже нет. Разлюбила. Так что у тебя есть все шансы наладить жизнь, она жива и любит тебя, — Олег Викторович делает жадный глоток, причмокивая.
Блять, они правы, безусловно. Я тут растекся как кусок дерьма, жалея себя. Просто чертовски устал бороться за наше с ней счастье. Чертовски устал, каждый раз упускать ее из рук.
— Что делать то будем?
— Для начала перестань глушить боль в алкоголе. Нужен чистый разум, — Кристенко откидывается на спинку кресла, — Чтобы ты вышел на диалог с Ткачом. Иди с повинной. Он ждет твоего покаяния.
— Сука, может на колени еще встать? — истерически хмыкаю.
— Если понадобится, то встанешь.
А я не сомневаюсь, что Ткач не упустит шанса поглумиться. Захочет унизить меня максимально, втоптать в грязь. Что ж, если такова цена любви… То я согласен.
Глава 40
Наши дни
— Я заметила вы совсем ничего не съели. Такой молодой и красивой девушке не стоит голодать, — Тамара бесшумно подходит к моей кровати и ставит на тумбочку поднос с ароматным пловом. Желудок стягивает от голода, все-таки она права, я сегодня не притронулась к еде. И это не было протестом, просто не хотелось.
— Спасибо, — благодарю женщину.
Она кивает, отходя к двери, но останавливается. Мешкается, хочет что-то сказать, но видимо отец приучил не говорить пока не разрешат.
— Говорите, Тамара, — стараюсь улыбаться. Женщина уж точно ни в чем не виновата, и спускать на нее всех собак я не собираюсь.
— Вы простите, я лезу не в свое дело, — она переминается с ноги на ногу, отпускает руку с ручки двери, — Константин Петрович жесткий и принципиальный человек, но он вас любит. Несмотря на то, что подавляет вашу волю.
— Тамара, а у вас есть дети?
— Сын, — кивает она.