— Чего? — начинаю задыхаться, хватаясь рукой об стену.
— Ну так это, они тогда детдомовскую себе взяли, чтобы пособие получать. Ну, — чешет свой подбородок, — симпатичная такая девчушка была. У них пожар был, по пьяни чет подожгли, я, если честно, не в курсе. Знаю, что девчонка сгорела. Жалко.
Перед глазами все становится черным, сердце постоянно простреливает болью. Похоже на сердечный приступ, но мне уже похуй. Все это время мною двигала только эта мотивация — найти, вымолить прощение и забрать себе. А сейчас для чего жить?
Тетка пугается, выносит мне стакан воды и таблетку под язык. Машинально выполняю все действия, хотя уже ни в чем смысла не вижу.
— Ты че это? Умирать тут вздумал? Только не у меня на лестничной клетке.
Мразь. Таких мы много повидали.
— А похоронена где? Знаете?
— Да, знаю, ща адрес запишу. А ты ей вообще кто? Родственник что ли отыскался?
— Ага, родственник, — трясущимися руками забираю листок уже с другим адресом. В один конец.
Долетаю до кладбища за сорок минут, хотя езды тут — часа полтора. Меня рвет на куски. Держусь из последних сил, чтобы не свалиться. Рыщу, как поисковая собака, ее могилу. И нахожу.
Просто падаю на колени, когда вижу имя, фамилию, дату рождения, дату смерти. И фотографию. Она. Алиска. Моя девочка. Кричу. Наверное впервые даю волю эмоциям, и ору как сумасшедший. Боль никуда не уходит, сердце правда отпускает. А вот душевную боль унять уже не получится. Никогда.
Если ее нет, то и меня нет.
*ЦБК — целлюлозно-бумажный комбинат.
Глава 32
Наши дни
Паша уезжает по делам. Разумеется не говорит, куда именно, но обещает, что мы позже все обсудим. Просит дать ему время разобраться самостоятельно. Что ж, я девочка терпеливая, хоть и не всегда…
Прохожусь по дому, осматриваясь внимательнее. Хозяйкой здесь себя точно не ощущаю и вряд ли когда-либо смогу, энергетика тут давящая. То ли это из-за того, как изначально у нас складывались отношения с мужчиной, то ли из-за выстрела. Не знаю, просто некомфортно находиться тут, тем более одной. Обнаруживаю дверь, которую ранее не замечала, она в самом дальнем углу коридора на втором этаже. Любопытство берет верх, клянусь себе, что если там супер личное, о чем Паша не успел рассказать — я дождусь его откровений. Тем более с каждым днем мы все ближе становимся друг к другу.
Приоткрываю дверь и захожу в темную комнату, шторы блэкаут плотно сжаты, на столе включена лампа. Это кабинет. Не припомню, чтобы Федулов сюда заходил. Может, работает в мое отсутствие. Стол девственно чистый — на поверхности лежит лишь красивый паркер, и стоит фото в рамке. Аккуратно беру ее в руку, боясь оставить следы. Словно остерегаюсь быть пойманной…
С горечью сглатываю слюну — на фото я, вернее Алиса. Сама уже запуталась. Я спокойно идентифицирую себя с той прошлой, но только не тогда, когда дело доходит до наших отношений с Пашей. Я словно раздваиваюсь, перестаю мыслить грамотно. Он — мой мужчина, а я какого-то черта ревную его к другой. К другой, которая тоже я. Если бы можно было читать мои мысли, бригада санитаров из психиатрии уже мчалась бы сюда на всех порах. Не могу объяснить, как так происходит. Но в глубине души понимаю, в чем причина.
Он встретил меня, абсолютно не имея понятия, что нас связывает гораздо больше, чем деловые отношения. И в глубине души он все время хранит место для той, своей первой любви. А потом случаемся мы, с нашей страстью, чувствами и опасностью, что подогревает и так большое пламя. Самое время забыть прошлое и окунуться с головой в новое. Только фотография, стоящая здесь в рамке, говорит, что один из нас прошлое не отпускает.