Поверь мне

— Если бы я не знала какой ты самовлюбленный моральный урод, то решила, что ты и ПРАВДА ревнуешь меня к Юрочке.

У меня слегка дергается глаз от упоминания имени брата в таком ключе, или от того что кажется я угадал. Вот только не понимаю, зачем ей это нужно, выглядит так, как будто эта толстушка втрескалась в меня.

— Я? — смеюсь нервно, не нравятся собственные мысли.

Отпускаю ее отхожу к дивану, мне нужно присесть, а то от усталости и нервотрепки уже голова идет кругом. Она в меня влюбилась? Да ладно, что бы так не говорил Ваня, новость о том, что мы связаны ее совсем не изменила, только заставила вести себя ещё больше как стерву.

— Ты то унижаешь меня, то бьешь, то целуешь… Может тебе стоит уже определится: чего тебе от меня надо? Или хотя бы оставить меня в покое.

Если бы я только мог это сделать, если бы только мог оставить в покое.

— Ты слишком много о себе возомнила, Даша, — говорю устало.

— То есть теперь ты от меня отстанешь?

Я не ответил на ее фразу, но ей и не нужен был мой ответ, вздохнула с облегчением, что слегка взбесило. Сдерживаюсь что бы не сказать ей какую колкость и сделать что-то похуже, отворачиваюсь к камину и жду, когда толстушка уйдет. Но она не уходит, чего-то ждет, а затем начинает говорить какой-то бред, который почти сразу перестает им быть.

Ее слова говорят мне больше, чем нужно, например, то, что никакое связывание на нее не подействовало. Не то, что я об этом не знал, на Марго оно вообще не подействовало, но жена Михаила — человек, а Даша не совсем. Мне казалось, что те непонятные вещи что творятся с ней — результат связывания, но оказывается, что нет. Даже сейчас она хотела меня просто так, не из-за связывания.

— Интересно насколько сильно отличаются чувства, ведомые связыванием от тех что…

Даже ее резкая остановка на полуслове, и то имеет смысл только в одном случае. Смотрит мне в глаза с улыбкой, такой нежной, что щемит в груди. Только говорит свои слова не обо мне:

— Иногда мне кажется, что лучше бы его не существовало. Но эта мысль пугает меня больше чем мысль, что мир престанет существовать. Смотреть на него больно, а не смотреть еще больнее. Вопреки своим желанием млеть от его мимолетного взгляда и вздрагивать от звука его голоса. Если ты чувствуешь хоть что-то из этого, даже пускай из-за связывания… Скажи мне, как ты с этим миришься? Если же не чувствуешь, то нечего бояться, ваше связывание сплошная глупость, завязанная на гормонах.

Даша выходит в коридор, закрыв за собой дверь, а я остаюсь сидеть на диване неподвижно. Смотрю на то место, где она только что стояла, и не могу поверить в то, что услышал.

Это что получается: я третий лишний? Она любит его, он ее — все просто. Никому нет дела до того что меня связало с этой плаксой? Не понимаю, почему эти двое все еще не вместе, если их так тянет друг к другу? И почему этот факт меня так злит? Меня, не зверя. Почему мне не нравится мысль, что она чувствует что-то подобное к кудрявому? Но злит не так, как обычно, это злость из-за уязвленного самолюбия? Или скоро эта толстушка перейдет по прихоти связывания от категории «родственница» в категорию «возлюбленная»? Меня же только что тянуло в физическом плане, как к нормальной красивой девчонке. Но разве она красива? Разве нормальная? Единственное что точно не нормально, это наши отношения, теперь в конец запутавшиеся. Кажется, она права, ибо я уже не понимаю, чего хочу.

Глава семнадцатая. Кто я без тебя, кто ты без меня?

Глава семнадцатая. Кто я без тебя? Кто ты без меня?

— Ты так шутишь? — спрашивает с полу улыбкой брат под общий хохот.

— Нет, — говорю ему спокойно.

Хохот продолжается, пока Ильнар не подходит ко мне с улыбкой угрожая своим ростом. Играет со мной в гляделки, как будто я, по его мнению, букашка. Видел я таких, как он, почему-то большинство альф уверены в своей непобедимости.