— Не хочется уродовать твое точеное личико раньше времени, — говорит он. — После коронации я с тобой разберусь.
— Народ не примет тебя, говорю я, сплевывая его кровь. Жалея в эту минуту только о том, что укусила его недостаточно сильно.
— Народ будет любить меня как своего спасителя. Каждый князь будет ползать у меня в ногах и славить меня, ожидая милостей. Вся эта империя будет славить меня день и ночь.
— Ты узурпатор и подлец! Никто не станет терпеть тебя на троне. А когда придет настоящий император, все твои планы пойдут прахом.
— Нет никакого настоящего императора. Твой муж взял с собой девчонку, которая не даст никакого потомства, она наверняка уже давно мертва. А если нет, то дни ее сочтены. Не будет наследника линии Шрайка, никто не найдет его чешую, потому что никто не знает где она. Как только жену Сандерса найдут, ее казнят на месте, как родственницу изменника империи.
— Ты всегда будешь знать, что занял трон, который не принадлежит тебе. А очень скоро кто-нибудь из твоих молодых союзников воткнет тебе нож в спину, чтобы занять твое место. Вся твоя жизнь теперь будет полна страха...
Я вижу, как он комкает платок, после чего запрокидывает мою голову отчего я вскрикиваю.
Злобно рыча он жесткими пальцами заталкивает платок мне в рот.
— Заткни свой клювик, птичка моя, я устал от твоего чириканья. Сейчас тебя отведут в твои покои и там ты будешь ждать меня. Уверен, ты соскучилась по мужчине, возможно даже уже забыла, каково это, когда в тебя входит настоящий дракон, а не какое-то дряхлое ничтожество. Жди, Лилиана, я скоро навещу тебя и заставлю кричать так громко, как ты никогда не кричала.
14
Каэн
Просыпаюсь от того, что кто-то изо всех сил пинает меня по ребрам. Начинаю кашлять, выплевывая кровь на каменный пол, покрытый толстым слоем зловонной плесени и грязи и сгнившим тростником.
— Отец просил о тебе позаботиться, изменник, — голос Киллиана, сына Салемса, звучит пискляво и восторженно, словно он наконец получил то, о чем мечтал всю свою жизнь — возможность поиздеваться над тем, кто сильнее его.
Я открываю глаза и смотрю на юнца. Цыплячья шея, узкие плечи и знакомый брезгливый взгляд, который он унаследовал от отца.
— Чего тебе надо, молокосос?
Он еще раз размахивается и бьет меня по ребрам сапогом. Он скалит зубы и издает какой-то странный звук. Только спустя мгновение я догадываюсь, что это подразумевалось чем-то вроде рыка. Но бездарный юнец, лишенный силы дракона, звучит как котенок, а не как зверь.
— Ты жалкое беспомощное дерьмо, — пищит он. Мой отец сохранил твою жизнь из милости, но он может и передумать.
— Я из милости прикончу этого подонка на твоих глазах, Килли. Обещаю тебе.
Мне очень хочется встать и переломить его тощую шею, но к сожалению руки мои прикованы к стене цепью и все, что я могу сделать — подставить другой бок, чтобы юнец ударил по нему.
Чувствую, что тяжело дышать. Похоже, сломаны ребра. Сила дракона пока не вернулась и я вынужден мириться с жалким человеческим телом неспособным заживлять собственные раны. Однако, я уже чувствую, как первые нити начинают проявляться внутри меня, едва заметно светясь в кромешной тьме по ту сторону моих глаз.