Несколько мгновений в помещении царила полная тишина, а потом на меня обрушились аплодисменты.
— Еще! — закричал кто-то.
— А что она сделала с гитарой? Никогда такого звучания не слышал!
— Еще! Да!
— Не знаю, кто ты, девочка, но плачу золотом! Играй! — закричал какой-то бородатый мужик уголовной наружности, выпивавший в самом углу кабака.
— Да!
— Играй!
— Наш магистр — лучшая!
— Да!
— Не надо золота, — отказалась я, когда шум в зале немного утих, и улыбнулась. Было приятно видеть восторг людей. Особенно своих адептов, которые хлопали мне громче всех. — Я сыграю еще.
Оглядела сцену, поняла, что, раз уж взялась играть, нужно сделать это выступление незабываемым и поучительным для моих оболтусов. Сняла очки, спрятала их в кармашек платья и, комбинируя различные виды магии, создала удобный пенек, села на него и сделала несколько струнных переборов.
Звук растекся вибрирующей волной. А ведь для такого эффекта понадобилось совсем немного магии. Мелодия лилась из-под пальцев, а вокруг моего пенька начала расти трава и принялись разбегаться по сцене цепкие побеги плюща. Стены стали стволами деревьев, которые тихо зашелестели в вышине кронами. На поляне таинственно замерцали точечки-огоньки светлячков, а на потолке… не было потолка — только далекое небо, с которого нам подмигивали звезды и светила луна, заливая «опушку леса», на которой я сидела, мягким светом. И я запела балладу «О менестреле». Почему-то здесь и сейчас захотелось исполнить именно ее.
Жил в далеком краю менестрель молодой.
Пел он песни о жизни и смерти,
Много где побывал, много что повидал,
Но о жизни другой не мечтал, поверьте.
Как же здорово пел тот смельчак-менестрель!
Как же свет зажигал в чужих душах!
Его ждали везде и встречали везде,
Ведь он видел рассвет даже в темных лужах.