Артефакт острее бритвы

Я задумался, не получится ли переночевать в выделенной девчонке каморке, но сразу стало не до того.

— Лучезар Серый? — уточнил дежурный по гарнизону. — Бегом к коменданту!

— Чего ещё?

— Бегом!

Беляна и Дарьян остались дожидаться меня во дворе, а я поспешил к майору. Точнее — отправился на его поиски: пусть мне и объяснили, как пройти в приёмную, один чёрт, немедленно заблудился. Рыская по форту, гадал, в какие такие неприятности угораздило вляпаться на сей раз, а застав в кабинете коменданта ещё и отца Шалого, этому обстоятельству откровенно огорчился.

Не к добру же, черти драные! Точно — не к добру!

С момента нашей последней встречи священник успел поменять сутану на светлые брюки, просторную рубаху с широкими рукавами и жилетку с множеством карманов, лицо он обмахивал соломенной шляпой местного производства, но взгляд остался всё тем же змеиным, улыбка — фальшивой.

— А вот и наше юное дарование! — объявил Шалый, поднимаясь из плетёного кресла, и кинул взгляд на циферблат напольных часов. — И даже почти не опоздает…

«Куда именно я не опоздаю?», — стоило бы поинтересоваться мне, но я промолчал.

Так и так сейчас обо всём расскажут…

Глава 11

11−10

— Если полагаете, будто из этого выйдет толк, отче, я не возражаю и на вознаграждение вербовщика не претендую, — скучающим тоном заявил комендант гарнизона, который даже за столом сидел так, будто шпагу проглотил.

Черти драные, куда меня опять сплавить собираются⁈ Кому продали?

Отец Шалый отвесил хозяину кабинета короткий поклон и прикрыл лысину соломенной шляпой.

— Держи! — протянул он мне бумажный листок, синевший затейливой печатью.

Я взял документ и спросил:

— Это что?

— Это, друг мой, твой счастливый билет! — улыбнулся долговязый священник на сей раз вроде бы совершенно искренне. — Направление на стажировку к магистру медицины Первоцвету, главному здешнему умельцу по выведению порчи и лечению кровавой лихоманки. Поспеши же в больницу, Лучезар! Если поторопишься и застанешь почтенного магистра на месте, день тебе закроют уже по новой ставке.

Я ничегошеньки из этого потока слов не понял, но кивнул и покинул кабинет. В приёмной водрузил на голову парусиновую шляпу и в сердцах выругался.