Я была усажена на трон, а муж остановился внизу. В метрах десяти от ступенек.
Он утверждал, что его любовь сильнее усталости, соблазнов, подступавшего к нам обоим возраста, мелких обид, собиравшихся в снежный ком. Он в это верил. Родерик неисправим.
Его Величество собрался повторить танец феодала и подтвердить свое право теперь уже на жену. И вот зачем он так? Я даже обвинить его не успела. Одно неверное движение, фальшивая нота, малейшее сомнение в обещании, данном вечности, — и оно грозило ему потерей магии или даже жизни.
Воистину любящий не боялся рассказать о своей любви. Но чтобы на танец выходили повторно, через несколько лет брака… Похоже, это первый такой случай.
Как и шесть лет назад, князь торжественно воздел обе руки, и мелодия послушно заструилась вверх. Он несколько раз притопнул, но на этот раз на нем не было распахивающихся пол старинного одеяния. Их заменяла вздувшаяся на спине и на рукавах рубаха. На руках натянулись вены… Истощен, не спал, торопился домой.
Люстры в зале затрепетали и потухли. Тут же вместо живых магических огоньков из них заструился фиолетово-черный пламень.
Родерик отвесил церемониальный поклон, глядя мне в глаза. От меня требовался ответ.
— Мой король, это плохая идея. Возможно, я погорячилась. Если с тобой что-то случится, я…
Он молчал. Надсадные ноты рвались из инструментов наружу. Тьма сворачивалась в упругих змей и стелилась по полу, пряталась по углам, чтобы…
— Да, я жду, — закричала я. — Ждала, сколько себя помню. И буду ждать. Ты же знаешь, что бы ни случилось. Всегда.
Он улыбнулся самой любимой дерганой мальчишеской улыбкой на свете. Взмахнул руками. Ритуальный танец начался. Прервать его невозможно.
Правда или жизнь? Любовь или вечность?
*********************
Этой ночью у нас был секс. Во время танца Родерик распылил столько силы, что ее хватило поднять тонус не только мне одной. Волна прокатилась по всей Фересии и дошла до наших соседей. Несколько ближайших лет будут на редкость урожайными. Если ты отдаешь любовь, то не имеет значения, что у тебя за стихия. В этом смысле тьма не менее питательна, чем все остальные.
Я лежала на боку. Муж гладил живот и иногда касался губами вершины плеча. Вместо того, чтобы сразу же заснуть, я расплакалась.
— Богиня и крак, как такое пришло тебе в голову? Ты сумасшедший. И упрямый. Ты понимаешь, как рисковал?
— Я же видел, что ты сама не своя все эти месяцы, и становилось все хуже. Я должен был как-то тебе помочь. Но сложность, — ты только не нервничай, — что малышей мы ждем двоих. И даже твоя нервная система трещит под таким грузом. Хотя физически вы трое в порядке… Я пытался с тобой делиться, но обычные способы не работали, как раньше. Поэтому начертил в Гретхеме круг, подготовил наряд. Я же тебе в нем так нравился… И тут пришлось импровизировать.
Двое. Это, конечно, многое объясняло. Но не тот факт, почему об этом молчали целители. Попробовала развернуться к нему. Нет, слишком тяжело. Мне и так удобно.
— Ты же запретила сообщить тебе пол. Мы вообще не стали тебя волновать, пока жизнеспособность обоих не подтвердилась. Чего ты боишься, Нахаленка? Почему плачешь? Нет никаких поводов для волнений. Вы все здоровы.
Нехотя сообщила ему о своих размышлениях. О необходимости замкнуть темную пару для Арчибальда.