— Ты должен перестать переживать об этом. Он мой сосед по комнате. Конец истории. Мысль о том, что ты мне не доверяешь, причиняет мне боль. — Я села на край кровати и отколупнула ворсинку со своих штанов для йоги.
— Я беспокоюсь не о тебе, крошка, — сказал он. — Я видел, как он смотрел на тебя в ту ночь несколько недель назад. Я знаю этот взгляд, но дело не только в нем. Я бы хотел провести с тобой весь день, как он, занимаясь такими обыденными вещами, как просмотр телевизора и обед.
— Ты хочешь сказать, что моя жизнь обыденна?
— Ты понимаешь, о чём я. Не будь такой упрямой.
— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала я, откидываясь на спину. — В любое время, когда ты захочешь пригласить меня к себе в квартиру посмотреть телевизор, я буду там в мгновение ока, ты же знаешь. Чёрт возьми, я бы… пришла и посмотрела, как сохнет краска вместе с тобой.
— Вы, юная леди, как собака, вцепившаяся в кость. — Он рассмеялся. Напряжение спало.
— Разве я не была бы больше похож на собаку
Он прочистил горло.
— Без комментариев. И краска мокрая или нет, ты знаешь, что я не могу тебя здесь видеть, — сказал он твердым тоном.
Благоразумный Дэниел вернулся и снова полностью контролировал ситуацию.
— Да, дорогой, — сказала я с раздражённым вздохом.
— «Дорогой»? О, чёрт. Называй меня как угодно, но, пожалуйста, не «дорогой», — сказал он. Я почти слышала, как он съёживается.
— Это все из-за моих родителей.
«Дорогой», как правило, не входило в мой репертуар, но его реакции было достаточно, чтобы заставить меня чаще использовать это слово, просто чтобы надавить на него.
— Прости, сладкие коленки. Я не хотела, чтобы ты почувствовал себя стариком, — невинно сказала я. — Конечно, ты старше меня на годы и все такое, но…
— Эй, полегче, — предупредил он. — Не надо из-за меня комплексовать. У меня и так комплексов предостаточно. — Он помолчал секунду. — Это ты назвала меня «сладкие коленки»?
— Да ладно тебе. Ты должна сказать мне это.
— На мой взгляд, это слишком похоже на «сладкие
— Чувак, остановись,
Дэниел снова вздохнул.