– Осталась у Хэллроя.
Некоторое время мы молчали. Нестор буравил меня многозначительным взглядом.
– Ты хочешь, чтобы я сама сходила к Хэллрою? – осторожно уточнила я и после выразительной паузы со вздохом добавила: – И помогла тебе выловить умертвие?
– А кто виноват, что крысы разбежались?
– Давай будем справедливыми: аквариум перевернула Элоиза, – возмутилась я.
– Да, но именно ты притащила мелкую ведьму, – напомнил Нестор и со смаком добавил: – За компанию.
Конечно же, кого еще некромант назначит виноватой в зомби-апокалипсисе? Единственную в замке чародейку, даже если она просто мимо проходила.
– Мы не смогли от нее избавиться… – Я с тоской посмотрела на почтовую шкатулку у себя в руках и вздохнула: – Клетку принесу, но дальше сам.
Хэллрой нашелся в залитой солнцем оранжерее. С бокалом в руке он сидел на садовых качелях и выглядел отвратительно: под глазами круги, волосы собраны на макушке странной загогулиной, закрепленной отодранной от какого-то куста веточкой с поникшими листиками. Измятая рубашка, в которой он красовался вчера вечером, была расстегнута до пупа, в вырезе мелькала бледная грудь и тонкие ключицы.
На придвинутом к качелям столике теснилась батарея пустых винных бутылок, тарелка с надкусанными клубничинами, и в этом бардаке стоял горшок с кактусом, накануне политым любовным зельем.
– Ох, милая Агнесс почтила нас своим присутствием, – сощурил покрасневшие глаза инкуб. Я стояла на приличном расстоянии, но все равно почувствовала облако ядреного перегара, окружающее выпивоху. Неудивительно, что у кактуса начал печально увядать цветок.
– Ты сегодня вообще спать ложился?
– Еще не успел, но Изольде пора отдохнуть. Моя девочка совершенно вымоталась.
Похоже, оставшись на ночь без компании, инкуб притащил в замок одну из столичных штучек, предпочитающих на обед живых крапчатых Йориков, но планы изменились, и свидание в оранжерее переросло в тихую пьянку. Я поймала себя на том, что окинула быстрым взглядом кусты в поисках спящей с перепоя девицы: ноги, торчащие из зарослей, клок от подола, выдранного колючей веткой, случайно потерянную туфлю – в общем, что угодно.
– А где Изольда? – уточнила я, ровным счетом никого не обнаружив.
– Что значит где? – не понял Хэллрой. – Вот же она, моя красавица!
Он потянулся и взял со стола цветочный горшок. В гробовом молчании я таращилась на него и не находила не то чтобы слов, даже мыслей, какие было бы прилично подумать при виде блондина, трепетно поглаживающего пальцем цветок на колючем мясистом боку кактуса… Что ж, инкубы привораживались, пусть и как-то по-своему, исключительно оригинально.
Наверное, стоило указать бедняге, что возлюбленная вообще-то кактус, но в ошеломлении я оказалась способной лишь спросить:
– С чего ты решил, что он дама?
– Посмотри внимательнее, странная девица! Не видишь изящный, грациозный цветок?