— Если ты не заткнёшься, то я тебя на нём вертеть буду.
Стерва задыхается в возмущении. Спасают десятки психующих водителей, которым дорожный монстр мешает попасть на работу. Мегера высовывается в окно и орёт:
— Чего сигналишь, урод?! Постоишь, не обосрёшься!
— Мило. — буркаю, закрыв глаза.
— И это ещё скромно. Пока в ход не пошла бита и "ты знаешь, кто мой папа?!" — отбивает друг.
— Она совсем ебанутая? — снижаю голос до шёпота.
— Абсолютно. — соглашается Макей.
Оставшиеся до части несколько минут врубаю полный игнор, пропуская мимо ушей все слова стервы и готовясь расплачиваться за вчерашнюю гулянку. Вылезаю из машины, не глядя на царевишну, выскочившую следом. Паха обнимает её. Я, даже не попрощавшись, делаю пару шагов в направлении части, но останавливаюсь, как вкопанный, когда пальцы ненормальной обхватывают моё запястье. Оборачиваюсь, словно в замедленной съёмке, встречаясь с янтарём манящих глаз. На той же скорости спускаю взгляд к тому месту, где соприкасаемся кожей. Её рука горячее закипающей в моих венах крови.
Загораются сигнальные огни и стоп-сигналы. Воет сирена стихийного бедствия.
Слишком близко. Недопустимый контакт. Опасно. Опасно. Недопустимый контакт.
— Царёва, мне не до тебя. — выталкиваю, вырвав руку из слабой хватки.
— Я это… — отводит глаза в сторону, носком босоножка перекатывая по земле мелкий камушек. Сцепляет руки за спиной. — Короче, sorry².
— За что? — поднимаю вверх брови, якобы не понимая.
Она поднимается на носочки, подаваясь ближе. Касается пальцами разодранной щеки и шепчет:
— За это. — с трудом вынуждаю себя не шевелиться и не прикасаться к ней. Не поднять руки на талию. Не прижаться щекой к нежной, мать её, руке. Был уверен, что она как лапа у гарпии — шершавая и грубая. — У меня было плохое настроение, вот и сорвалась. Не права была.
— Забей. — выталкиваю хрипло.
Её дурманящий аромат пьянит. Ещё немного и я по новой буду в хлам. Большие янтарные глаза с чёрными вкраплениями гипнотизируют. Отравленные губы манят. Да, сука, так сильно, что срабатывает закон притяжения. Склоняюсь к ней, но тут же отшатываюсь назад. Фурия, теряя опору, летит на меня. Впечатывается в грудак, вцепившись пальцами в китель, и тяжело дышит, будто возбуждена. Моя крыша точно съехала, ибо для возбуждения нет никаких причин. Не знаю, как царевишне, но мне, оказывается, они и не нужны. Достаточно её в моём личном пространстве.
Су-у-к-к-а-а…
Надежда на то, что проститутка сняла с меня проклятие Фурии, рассыпается прахом.
Ползу руками на выступающие лопатки. Девушка вздрагивает и поднимает лицо. Прижимается плотнее, вдавливаясь животом в пах, и сипит: