Раненое поведением мужа сердце екнуло и рванулось, готовое ответить согласием. Но ум, воспитанный болезненным опытом, остудил порыв. Больше ни перед кем она не оголит нежное брюшко.
— Потерплю, — ответила Вера с натянутой улыбкой.
— А ты ведь не умеешь врать.
— Почему тебя это волнует?
— В нашей ситуации иначе никак.
— Ой, брось. Ты вообразил, что первый, с кем я зарулила налево?
Искреннее изумление Виктора стало наградой на импровизацию. Сначала его лицо вытянулось, потом исказилось гневной гримасой, и он выпустил Верину руку. Лишь через несколько секунд дошло, и он конфузливо сморщил лоб.
— Пошутила, да?
— Сам решай.
— Молодец. Запрыгивай.
Вик открыл переднюю дверцу форда, выпущенного лет двенадцать назад.
— Ладно, признаю, ты умеешь врать. Удивлена, но виду не подаешь.
— Не удивлена. Не мое дело, на чем ты ездишь.
Если напрячь память, то все встает на свои места. В публикуемых постах не было хвастов про автомобиль. Да что там! Ни про что не было. В основном, лента состояла из фотографий, говорящих сами за себя, и в редких случаях — скупых дополнений. Если он в снаряжении для дайвинга, то короткая приписка, на какую глубину погружался. Если горы, то геотег и объяснение, за сколько часов одолел. Фото из кабинета сопровождались то жесткими, то ироничными наблюдениями о случаях из практики. А если с женщиной, то без комментариев. И ни одного снимка про маркеры благосостояния.
Вера и не ждала подробностей. Какая разница, что у Виктора на счету, если с ним комфортно. Даже в потрепанном автомобиле. Да где угодно. Если он продолжит так ее целовать, все случится прямо здесь.
Но Вик не позволил им разгуляться. Достав с заднего сиденья букет в многослойной обертке, положил Вере на колени. И пока она разглядывала интересные сочетания, они выехали с парковки и ей наконец-то сообщили программу на ближайшие часы.
— Едем снимать стресс.
— Теперь это так называют?
— Я серьезно.
— Я тоже.