— Нет, — коротко ответил он.
Мы подъехали к больнице, и я почувствовала, как внутри меня всё холодеет от одной мысли о том, что мне сейчас предстоит узнать. Я не решалась выйти из машины, ноги будто приросли к полу. «А вдруг он умер? Что, если всё кончено?» — эти вопросы терзали меня, не давая мне сделать и шага.
Арсений молча открыл дверь, и в салон ворвался холодный воздух, словно напоминая о том, что жизнь не стоит на месте, что нужно двигаться дальше, несмотря ни на что.
— Пойдём, Катя, — сказал он тихо, его голос был полон понимания.
Я кивнула и, собравшись с духом, вышла из машины.
Мы вошли в здание больницы, и меня тут же окутал запах лекарств, спирта и ещё чего-то неуловимо-больничного, отчего у меня закружилась голова. Арсений, заметив моё состояние, взял меня под руку и повёл по коридорам, выкрашенным в унылый светло-зелёный цвет.
— Сейчас мы окажемся в хирургическом отделении, — сказал он, его голос был спокойным и уверенным, словно он знал, что делает. — Ты пока побудь здесь, я сейчас вернусь. Мне нужно уладить кое-какие формальности, чтобы нас пропустили.
Он оставил меня одну в коридоре, полном людей в белых халатах, которые сновали туда-сюда, не обращая на меня никакого внимания. Я чувствовала себя потерянной и одинокой в этом огромном здании, где решались судьбы людей, где боролись за жизнь.
Когда Арсений вернулся, он был не один, с ним был какой-то врач в белом халате. Моё сердце забилось с утроенной силой, я боялась услышать то, что он сейчас скажет.
— Пойдём, — сказал Арсений, его голос был напряжённым, и мы пошли за врачом, который молча шагал впереди нас по коридору, освещённому тусклыми лампами.
Пройдя несколько палат, где лежали больные, подключённые к каким-то аппаратам, мы остановились у одной из них. Врач повернулся к нам, и я увидела на его лице лёгкую улыбку.
— С вашим другом всё хорошо, — сказал он, и эти слова прозвучали для меня, как музыка. — Нам удалось его спасти. Жизненно важные органы задеты не были. Пуля прошла насквозь почти возле сердца. Операция была очень сложная, но прошла она успешно. Сейчас состояние у него стабильное, и он приходит в себя, поэтому вы можете к нему зайти, но ненадолго. Позже мы переведём его в VIP-палату по вашим указаниям, — добавил доктор, посмотрев на Арсения.
— Спасибо вам, доктор, — сказал Арсений, пожимая врачу руку.
— Будьте здоровы. До свидания, — ответил врач и скрылся в коридоре больницы.
У меня после его слов отлегло от сердца, словно камень с души упал. Какое же это было счастье — услышать, что с ним всё хорошо, что он жив! Я не могла сдержать улыбки, слёзы радости навернулись на глаза. Вся тревога, копившаяся внутри, мгновенно исчезла, уступив место облегчению и благодарности. Я чувствовала, как внутри меня разливается тёплая волна любви и нежности к этому человеку, который так дорог мне. Он был жив, он был рядом, и это было самым главным. Мне хотелось кричать от счастья, прыгать, обнять весь мир. Но вместо этого я просто стояла и улыбалась, не в силах вымолвить и слова. Мои эмоции переполняли меня, я была на седьмом небе от счастья.
Мы вошли в палату, и я увидела его. Костя лежал на кровати, его грудь была туго перевязана бинтами, а лицо было бледным и осунувшимся. Он повернул голову в мою сторону, и я увидела в его глазах слабую улыбку.
Не раздумывая ни секунды, я подбежала к нему и, опустившись на колени рядом с кроватью, взяла его руку в свои. Она была холодной и безжизненной, но я чувствовала, что он жив, что он рядом.
Слёзы хлынули из моих глаз ручьём, я не могла их остановить.
— Как же я рада, что ты жив! — воскликнула я, всхлипывая. — Ты меня так напугал!
— Я так и планировал, — с большим усилием произнёс Костя, и уголки его рта растянулись в едва заметной улыбке.