— Неважно, — отмахнулся Йоши-Себер. — Острова с нами не воюют.
— Но это не значит, что на Шиме нет шпионов, — рассудительно возразила Миока.
— Да, разумеется. Но мы не задержимся здесь надолго.
— Мне ты долго не признавался, кем являешься на самом деле. А теперь, значит, это уже не тайна?
— Не такая важная, как прежде.
Капитан вернулся через четверть часа.
— Вы можете пройти, — сказал он Йоши-Себеру. — Остальные останутся здесь.
— Я не знаю, сколько продлится наша беседа с господином Куригато.
— Если вы задержитесь, мы проводим ваших спутников туда, где они смогут отдохнуть.
— Хорошо, — Йоши-Себер передал поводья своей лошади одному из синоби. — Но я надеюсь, что ухожу ненадолго.
Начальник смены провёл его через двор мимо охраны, и спустя пару минут они оказались возле двери в приёмную. Офицер постучал, и их сразу же впустили. Поклонившись, капитан удалился, передав Йоши-Себера с рук на руки секретарю. Тот, в свою очередь, доложил о посетителе и распахнул перед ним дверь в рабочий кабинет своего начальника.
Йоши-Себер нисколько не удивился, увидев, что по обе стороны от Куригато стоят стражники с заряженными арбалетами. Обе стрелы смотрели ему в грудь, и не было сомнений, что телохранители выстрелят, если Йоши-Себер сделает хоть одно подозрительное движение.
Кабинет не отличался большими размерами, зато обстановка выдавала тонкий вкус хозяина: чёрная лакированная мебель без росписи, циновки на полу, стеллаж с костяными окимоно, на стенах — четыре свитка с каллиграфически выведенными высказываниями Ксуекин-Лея, знаменитого и почитаемого в Янакато основателя «Учения десяти стихий», популярность которого стала падать лишь в последние годы — после того, как в империи появилось множество приверженцевБруммара.
Мастер Куригато, заметно постаревший с тех пор, как Йоши-Себер видел его в последний раз, пристально вглядывался в посетителя, пытаясь понять, действительно ли перед ним его воспитанник. Наконец, он сделал своим людям знак опустить оружие и удалиться. Те подчинились без звука: болты отправились в колчаны, тетивы вернулись в исходное положение, и телохранители вышли в приёмную, даже не взглянув на посетителя. Оставшись с Йоши-Себером наедине, Куригато встал, вышел из-за стола и низко поклонился.
— Мой господин, — проговорил он тихим ровным голосом.
— Приветствую тебя, мой старый друг, — отозвался Йоши-Себер с улыбкой. — Можешь сесть.
— Благодарю, — Куригато вернулся в своё кресло. — Годы, увы, не делают меня сильнее.
— Разумеется, — кивнул Йоши-Себер, садясь на плетёный стул, предназначенный для посетителей. — Но я скорее поверю, что ты пошёл против Янакато, чем в то, что ты немощный старик.
Куригато вежливо улыбнулся.
— И всё же надо уметь вовремя признать, что ты уже ни на что не годен. Думаю, однажды я поступлю, как наш знаменитый поэт Атсуши Канэко. Почувствовав, что стал слабеть умом, он удалился от родных и друзей и поселился отшельником, чтобы не смущать дорогих его сердцу людей и желая, чтобы они запомнили его в здравии.