— Простите, ваша светлость. Я не знала! Не гневайтесь, княгиня, богами заклинаю.
Я даже растерялась от такой реакции. Мною детей стращают, что ли? Чего она так перепугалась-то?
— Эй, ты что? — неуверенно позвала я ее и бросила растерянный взгляд на своих охранников, возвышающихся чуть в стороне.
Они не вмешивались, не видя в малышке угрозы, но и не отходили. А девочка так и сидела на полу.
— Так! Ребенок, ты сказала, что можешь подшить мне юбку, — с успокаивающими интонациями заговорила я. — Ну и? Я жду. Доставай свои швейные принадлежности и приведи мой наряд в порядок. А то что я как оборванка?
— Можно?! — вскинула она на меня глаза. — Вы позволите? Я быстро!
Она закопошилась, вынула из кармана крошечную коробочку, а из нее иглу и нитки.
Управилась юная швея буквально за пять минут. Я стояла, разглядывая витражи в окнах, а девочка, сидя у моих ног, орудовала иглой. Перекусив нитку, она встала и, кланяясь, отошла на шаг назад, уткнувшись взглядом в паркет.
— Всё, ваша светлость. Я сделала. Теперь не оторвется, светлая госпожа.
— Молодчинка! — Я протянула руку, чтобы погладить ее по голове, с огорчением заметив, что от моего жеста она съежилась, готовая к тому, что ее ударят.
Как же знакомо… У меня даже ком в горле встал. Бедный забитый ребенок. Сколько нас таких по всему свету? Кому-то везет, как мне, несмотря на все ужасы существования и страшного детства, можно выжить и даже чего-то достичь. А кто-то…
— Нортис, — тихо позвала я одного их своих телохранителей. — Дай ей монетку, пожалуйста. У меня с собой нет.
К мужу я вернулась совершенно расстроенная. Нахлынули воспоминания о том, как я сама полгода жила на улице, побираясь и выпрашивая хоть корку хлеба, после того как сбежала из цирка.
Остаток дня я грустила, заново переживая то, что когда-то было со мной. Даже не вслушивалась в речи просителей.
А уже ближе к вечеру случилось то, что окончательно выбило меня из колеи. Явилась семья из семи душ. Уставшая женщина с потухшим взглядом измотанного жизнью человека, ее хромой на одну ногу муж со шрамом во все лицо и пятеро детей.
Выяснилось, что это не оборотни, а беженцы с людских земель. Жили они на приграничных территориях, бедствовали и перебивались с хлеба на воду. Четверо из детей являлись родными, а пятый — сирота их соседки, тоже человеческой женщины, которая умерла этой зимой. Девчонку приютили по-соседски, но самим есть нечего, а тут чужая обуза, которую надо тоже кормить-одевать. Вот как раз эта сиротка и оказалась моей давешней помощницей, подшившей оторвавшийся подгиб на юбке.
Увидев меня рядом с князем, девочка снова съежилась и попыталась спрятаться за спиной приемного отца, но он резко выдернул ее, выставив перед своим семейством.
— И что вы хотите? — уточнил Кайен, ознакомившись с историей этой семьи. — Денег? Но мы просто так их никому не даем. Если хотите снижения налогов на время, то оставьте официально оформленную просьбу.
— Нет, ваша, светлость. Не денег, — переглянувшись с мужем, заговорила женщина. — Мы уж сами. Просить хотим за Далину, — подтолкнула она вперед девчушку.
— И? — поторопил князь.