Да, официально Анадоррские были приглашены, но в том, что их не будет, не сомневался никто, потому что это было… ну даже не знаю, как пригласить Капулетти к Монтекки и думать, что они будут устраивать обнимашки. До смерти Ромео и Джульетты, разумеется.
Кажется, в этот раз даже музыканты сбились, а Люциан уже отошел от трона и направился к ней навстречу. Анадоррская была одна, и в своем жемчужно-светлом платье она выглядела как невеста. Возможно, именно поэтому то, что я услышала дальше, не стало для меня новостью. Они вместе приблизились к трону с проекцией Фергана, и Люциан произнес:
– Отец, позволь тебе представить мою будущую супругу. Женевьев Анадоррскую.
Я сама не поняла толком, что почувствовала в тот момент, когда Люциан надел ей на палец кольцо. Просто сердце пропустило удар, потому что в этот момент я на удивление отчетливо вспомнила, как он делал предложение мне. Так ярко и невыносимо остро, словно это было вчера.
Глава 38
Женевьев отказалась в тот день вместе покупать кольцо. Сказала, что нужно выбрать момент, когда у отца не будет времени опомниться, равно как и у Фергана. Люциан с ней согласился, вот только сейчас представлял на ее месте совсем другую девушку. Ту, что облила его дорнар-скар во время его предложения, ту, вместе с которой его сердце рухнуло вниз с высоты Академии. Ту, что до сих пор занимала его мысли, чувства, заполняла собой всю его жизнь, и, наверное, так и будет до конца его дней. Сейчас с трудом верилось в то, что такие чувства когда-нибудь притупятся и, хотя притупляется все, Люциан не мог представить себе момент, что однажды посмотрит на нее и ничего не почувствует.
Наверное, это и есть любовь, но если это она и есть, это очень странная штука.
Ему стоило немалых усилий держать лицо, ставшее маской, когда они с Альгором шли к нему и к отцу. Особенно после того, что выкинул Альгор, нарядившись в наследника темного эрда. Отец почему-то стерпел, но выяснить подробности не представлялось возможным. Гости прибывали в таком количестве, что оставалось лишь отвечать на приветствия. Сезар и София, которая Соня, опаздывали, что было совершенно непохоже на брата.
Потом появилась Женевьев, шокировав всех собравшихся ничуть не меньше, чем Лена с Альгором, и все, теперь обратного пути уже не было. Хотя лицо отца едва не исказилось от гнева, или это просто проекция ослабла от новостей, кто его знает, Ферган произнес:
– Я рад, что ты наконец-то сделал достойный выбор, сын.
Рад он, как же. Его корежило, как неисправное заклинание с напутанными узлами, но по какой-то причине Ферган даже эту новость воспринял спокойно. Оставалось только догадываться, почему. Всю свою наивность Люциан оставил в прошлом учебном году, отец ничего не делает просто так. Но если он ничего не делает просто так, что он задумал?
Объявили первый танец, и они с Женевьев влились в кружение танцующих. От Люциана не укрылся взгляд, которым проекция обменялась с Керуаном, и цепляющее позвоночник ощущение чего-то крайне неприятного стало еще острее.
– Мы все сделали правильно, – негромко произнесла Женевьев.
Вести ее было легко и просто, она настолько знала каждое движение, что даже если бы он спотыкался на каждом шагу, эта женщина вытянула бы танец сама.
– Знаю. Дело в другом.
– О чем ты?
– Отец что-то задумал.
– С чего ты взял?
– Я слишком хорошо его знаю. Он был в ярости, когда я представил тебя будущей тэрн-архой, но никак не отреагировал. Точнее, отреагировал слишком спокойно.