Хоть так пообщаться с людьми. Или с драконами.
Можно, конечно, было вернуться в Академию, но там была Лена, а ее Соня видеть категорически не хотела. С трудом представляла, что сможет сдержаться. Мама больше не снилась ей ночами, хотя первое время после того ритуала ее мучили кошмары, в которых мама умирала у нее на глазах, а она ничего не могла сделать.
Правда, на балу Лена тоже будет, но на балу ее игнорировать будет гораздо проще. Хоть так она вырвется из четырех стен, хоть так вдохнет воздух, никак не связанный с этим поместьем. Поэтому Соня ничего не сказала горничным, собиравшим ее, что ее тошнит второй день. Что временами кружится голова и темнеет перед глазами – все это пустые мелочи беременности. Которая рано или поздно закончится, и…
Что будет за этим «и», Соня не знала. Но главное, что сегодня она идет на бал. Танцевать! Наконец-то почувствует себя живой и, возможно, все-таки получится еще раз поговорить с Сезаром. Она тосковала по тем временам, когда между ними все было легко и просто. Когда она могла ему все рассказать, когда могла всем с ним поделиться. Единственный, с кем она могла тогда поделиться своими чувствами, кроме… особенных.
Сейчас Соня уже не знала, была ли эта любовь, или она все сама себе придумала. Слишком много всего произошло, слишком она запуталась. Но то, что между ними были эти чувства – светлые, искренние, яркие, она знала точно. И, возможно, хотела бы все вернуть.
Возможно ли это?
А главное – что это будет для нее означать? Для нее. Для всех них…
Красивая ткань, струящаяся водопадом, скрывала уже немного выступающий животик. Разумеется, ни о каких платьях с кринолинами и речи идти не могло, но к счастью, в Даррании не было строгих правил в нарядах. На балах было принято появляться в платьях в пол, в остальном все вольны были выбирать стиль сами. В общем, несмотря на атмосферу начала девятнадцатого века, если сравнивать с Землей, нравы здесь были куда как более вольными, а мода – гораздо более размытой.
Платье было золотого цвета, цвета магии светлых драконов, Сезар, как и все военнообязанные мужчины, должен был быть в форме. Такой дресс-код требовался в связи с напряженным положением в стране, ну и видимо, чтобы подчеркнуть силу и власть династии Ферганов, обратить пристальное внимание на их драконью мощь.
Волосы ей не стали убирать наверх, просто завили, а на затылке собрали шпильками с драгоценными камнями. В таком наряде Соня сама себе напоминала древнегреческую красавицу (благо, черты лица Драконовых весьма соответствовали). Жаль, у Сезара вряд ли возникнет такая ассоциация. А какая возникнет?
Соню снова затошнило, и она оперлась ладонями о туалетный столик, но тут же мгновенно от него оттолкнулась, потому что вошел супруг. Она всегда считала его красивым, но именно сейчас, сегодня почему-то отчаянно заколотилось сердце. Сезару невыносимо шла форма, она делала его еще более привлекательным. Темно-синий цвет, строгий мундир, нашивки и перевязь, подчеркивающие его мужественность, указывающие на его статус, на его силу. Пока Соня любовалась им в зеркале, Сезар приблизился и подхватил такую же золотую накидку со шлейфом, оставленную горничными на плечиках. Она крепилась к украшениям на платье, в зале же снималась, и сейчас он спокойно, почти равнодушно защелкнул замки, а после отступил и протянул ей руку.
– Нам пора.
От равнодушия в его голосе сердце защемило. Он ничего не сказал про ее внешность, про то, как она выглядит. Но гораздо страшнее было то, как он на нее смотрел: сквозь, в пустоту.
– Сезар…
– О чем бы ты ни хотела поговорить, это не имеет смысла.
Сначала Соня опешила, а потом внутри проснулась почти забытая, погребенная под плитами пустоты, ярость.
– Имеет, – процедила она. – Для меня имеет! Может быть, тебе все равно, но я, по крайней мере, заслуживаю того, чтобы ты меня выслушал!
– Хорошо, – так же равнодушно произнес он. – Я тебя слушаю.
Соне хотелось закричать. Броситься на него. Колотить кулаками по этой каменной груди до тех пор, пока он не отреагирует хотя бы как-то! Вместо этого она вскинула голову и произнесла:
– Ты тоже не посланник Тамеи, Сезар, тоже совершал ошибки. Неужели так сложно простить мою?