Этим я себя и успокаивала все время до бала, по пути на него и даже во время официального представления. Однако, все рухнуло, когда глашатай объявил последних прибывших на бал. По традиции это были члены королевской семьи, но в этот раз еще и имперская делегация, во главе с... Адрианом. Мелания также обнаружилась поблизости.
После приветственной речи короля, которую я слушала вполуха, вперед вышел Адриан, также желая сказать пару слов. Он был до крайности краток, однако впечатление произвел куда сильнее, нежели король со своей длинной и нудной речью:
— Добро пожаловать в империю, — произнес он коротко, высокомерным и тяжелым взглядом голубых глаз окинув раскинувшийся перед ним поток людей, и добавил: — Смиритесь и примите новую реальность, — едва заметно улыбнулся он, а после, словно почувствовал мой напряженный взгляд среди сотен таких же встревоженных дворян, мазнул по мне взглядом и отвернулся. Но, могу поклясться, он задержал на мне свое внимание и едва заметно прищурился.
— Я в дерьме, — со смирением тихо произнесла я, чувствуя неприятное дежавю.
Вот таким нехитрым образом я и взяла в заложники разносчика напитков, прячась в углах зала и внимательно следя за передвижениями делегации, пока меня не обнаружил Крейг.
— Где отец? — задала я важный вопрос, осматриваясь по сторонам.
— Где и все главы семей, — пожал брат плечами, осматривая пространство таким же пристальным взглядом. Вот только у него беды были совсем иными. Братец у меня — завидный жених, ничем не уступающий наследному принцу, а во дворце сегодня наивысшая концентрация заинтересованных лиц, что хотели бы заарканить Крейга себе, от самих девиц до их родителей.
Потому есть у меня серьезное подозрение, что желание братца держаться ко мне поближе обусловлено вовсе не заботой о печени младшей сестренки. Ну, или не только этим, ибо все королевство знает, что нет страшнее монстра, чем Эдит Макрой в плохом расположении духа. Еще и под градусом. А я с начала вечера только и делаю, что не выпускаю из рук бокал, потому сведущие люди держатся от меня на расстоянии и стараются даже взглядами не пересекаться. С одной стороны, это, конечно, хорошо, ибо для светских бесед у меня сейчас нет никаких сил и терпения, с другой стороны, искусственное пустое пространство, образованное в густо набитом зале, само по себе привлекает слишком много внимания.
От досады захотелось вновь выпить, но вот беда — Крейг уже отпустил моего заложника, сказав прислуге, чтобы алкоголя мне больше не давали. Учитывая, что я — несовершеннолетняя по меркам этого мира и вообще должна держаться от алкоголя подальше. Но я же знаменитая злодейка Эдит Макрой, кто мне станет указывать? Только брат с отцом, которых можно в семидесяти процентах случаев просто проигнорировать.
— Это надолго? — ворчливо уточнила я.
— Как знать... — в тон мне отозвался братец и напряг челюсть.
— Что не так? — насторожилась я.
— Ничего... — словно опомнившись от собственных мыслей, вздрогнул Крейг, но под моим подозрительным взглядом продолжил: — Возможно, это лишь плод моей излишней мнительности, но думается мне, что делегация больше остальных заинтересована нашей семьей.
Я тайком сглотнула и деловито уточнила:
— Есть причины для таких мыслей?
— Отчего-то есть. Можно было бы свалить все на наши давние торговые отношения с империей. Ты же и сама знаешь, что нашли в доме того ублюдка Лесли? — осторожно покосился на меня брат, точно проверяя насколько откровенным может быть, чтобы не нанести вреда моей «нежной психике». После смерти и переселения в чужое тело я и сама не знала, что способно нанести мне больший ущерб, потому нетерпеливо проворчала:
— Да, меня уже не раз на допросах извещали о пристрастиях этого извращенного ублюдка. Так что поторопись с пояснениями, пока мое терпение еще не истончилось.
Брат неодобрительно вздохнул, но все же решил продолжить разговор:
— Несмотря на уже подтвержденный факт того, что герцог Лесли сотрудничал с третьим принцем империи, все еще ходят противоречивые слухи относительно того, откуда у герцога было столько... «материала».
— Хочешь сказать, что есть мысли приписать к этому нашу семью? — нахмурилась я.